– Да ладно тебе, Михалыч. Мы же уж второй год друг другу глаза мозолим, – говорю я, а он вертит пальцем у виска и скрывается в будке.
«Да что за бред?» – мысленно повторяю себя и еду к родителям, но и там никого.
– Да куда все подевались?!
И так с неделю, курсирую по ранее родным местам. Но меня никто не узнает, крутят пальцем у виска и гонят словно прокаженного. Я всё упорствую, ко второй неделе денег почти нет. Снимаю койко-место в хостеле, упорствую еще, но пусто. К концу декабря денег не остается вовсе, ночую в подъездах, прохожие уже меня сторонятся, гонят прочь сторожа. Отчаявшись, я в сотый раз возвращаюсь к своему дому и наконец-то вижу себя. Нет, это словно мираж. Это она, рядом я. Грузят вещи в машину отца, на подъезде цветом играют гирлянды. А я, не чувствуя холода, иду к ним, меня словно не замечают. Наконец, обратив внимание, кривятся и гонят прочь, как бродячего пса. Машут руками, кричат: «Не отстанешь, полицию вызовем». Я настаиваю, пытаюсь объяснить, тычу пальцем в себя и кричу: «Это я!»
Они скрываются за стальной дверью подъезда, ярко красной, как и весь скопившийся во мне гнев. Барабаню кулаком в дверь, кричу и вскоре слышу сирену. Бегу через двор, прячусь за контейнером с отбросами и чувствую, как кто-то тянет меня за полу засаленного пальто. Оборачиваюсь, вижу чумазую бродяжку. Почти карлица, лицо в разводах, руки чернющие, изо рта разит. Она тянет меня за собой, показывает свое убежище в стенах помойки.
И вот она, моя реальность…
Она жестом приглашает за контейнер, там лежбище: сырой картон в основе, сверху грязный матрац. Усаживает рядом с собой, накидывает на плечи плед и жмется. Ее трясет от холода, меня от злости. Я прогоняю события минувших дней вновь и вновь, а она жмется ближе.
И чуть согревшись, спрашивает:
– Давно на улице?
– Я не бездомный.
– Ага, как и я, – отвечает она и, склонив голову, чешет носик.
– Конечно, еще скажи…
– Есть ли с-счастье, – перебила она и полностью завладела моим вниманием.
– Что ты сказала?
– Что ты ранее от него слышал.
– Тоже его видела?
– Даже хуже…
– В смысле?
– У меня остался месяц, а у тебя целый год.
– Что ты несешь? – я отмахнулся и хотел уже встать, когда она придержала меня за руку и распахнула куртку.
Вся кожа синяя и в чёрных пятнах, а ноги маленькие, словно не ее, и видно, как вместо ногтей проросли когти.
– Ровно год, так мне сказала такая же бродяжка, как я. В прошлое Рождество, тогда я и узнала о Коплятах.
– О ком?!
