Посмотрим, какие имперские принципы продолжали действовать.
Сохранялась высокая роль армии и силовых структур в целом, идеологический имидж имперской государственности постоянно поддерживался.
Продолжала существовать этническая, национальная, историческая разнородность в сочетании с представлениями об исключительности и претензиями на мировое господство как ядерной сверхдержавы.
Существовала целостная коммунистическая идеология, пронизывающая все сферы жизни и идеологический контроль.
Экспансия (как военная, так и экономическая в виде помощи странам Третьего мира) и военные операции не на своей территории были постоянным фоном и содержанием международной политики СССР (участие в войнах в Корее и Вьетнаме, война в Афганистане).
Распад СССР сначала прервал эту традицию, чтобы впоследствии к ней вернуться.
Очередная волна глубокой модернизации, начавшаяся с перестройки, во многом подорвала имперские основы страны. В России была принята Конституция, закрепившая принципы президентско – парламентской республики, частную собственность, права человека и федеративный принцип территориального устройства. Однако отсутствие четкой стратегии развития страны, неверный институциональный выбор и, наконец, укоренившаяся в сознании большинства система ценностей привели к очередному возвращению в колею: к автократии с имперскими амбициями. Россия стремительно превращалась по определению Григория Явлинского в страну «периферийного капитализма»106.
Филипп Шмиттер107 пишет о «проблеме территориальной единицы», больших шансах развития демократии в рамках суверенного национального государства, которое обеспечивает высокий уровень сплоченности, часть исследователей полагает, что обеспечение демократии в других рамках невозможно108. Другими словами, условиями для успешного реформирования политических институтов являются национальная самоидентификация, ясные территориальные границы и суверенная власть109. Это означает, что имперское прошлое является существенным препятствием для модернизации и демократизации.
Перестройка и гласность, выход активистов национальных движений на свободу стимулировали бурный рост национально-демократических движений, уже в 1988–89 годах заявивших о необходимости завоевания независимости. При этом в Эстонии, Латвии и Литве, например, в числе их сторонников и проводников были и члены центральных комитетов Коммунистической партии. Рост влияния движений, выступающих за отделение, мы видим на Украине, в Армении, Грузии, позже – в Белоруссии. Аналогичные, но слабее выраженные процессы происходят и в российских автономных республиках (за исключением Чеченской республики)
