Цветной полог, что заменял дверь в большом, юрте был откинут, и оттуда доносился тихий гул голосов. Стоило Эргету потянуть поводья, останавливая коня, как из юрта, опираясь на руку молодой девушки с некрасивым, желтым лицом, покрытым оспинами, вышла маленькая женщина. Она была уже стара, но в теле и взгляде чувствовалась сила.
С головы до ног увешанная украшениями, с каким-то сложным переплетением тканей на голове, она колюче уставилась на колдуна, а потом и на меня. Белая, косматая бровь плавно поползла вверх, создавая причудливый узор из морщин.
— Галуу! Галуу! — старушка громко кого-то звала, с прищуром рассматривая то меня, то степняка. От этого взгляда хотелось ежиться.
Эргет о чем-то заговорил со старушкой, но я не смогла понять ни слова, от чего становилось совсем не по себе. Нужно срочно выучить хотя бы самый основные слова, иначе беды не оберешься.
* * *
— Галуу, твой сын вернулся! Негодник, оставил несчастных женщин одних, а сам по степи красавиц собирает, — бабушка громко ругалась, но все же в ее глазах светились тепло и нежность.
— Бабушка, я оставил с вами столько нойонов, что ни один багатур не посмел бы приблизиться к вашему юрту, — спокойно, со смешинкой отозвался, спрыгивая на землю. Я знал, что даже сама бабуля до сих пор оставалась не такой уж безобидной, как хотела казаться. Лук в ее руках гнулся исправно, а стрела находила цель точно. Правда, на охоту эта женщина выбиралась не часто, но никогда не возвращалась без добычи. — Да и братья не позволят никому обидеть вас.
— В них гордости больше чем ума.
— Почтенная мать! Ты что такое говоришь? Услышат же, — крепкая, черноволосая женщина со следами морщинок у глаз, богато одетая и статная, вышла из того же шатра. Было видно, что молодые годы прошли для матери не просто, но я делал все, чтобы сейчас она чувствовала себя свободно и могла ходить, гордо держа голову. — Они тоже твои внуки. Не стоит разносить слухи по улусу, что потомки твоего сына в ссоре.
— Всем уже давно все равно на моего умершего сына, и весь улус знает, что я живу в твоем юрте, а не в шатре у Яйе или ее невесток. Покажи, внук, кого ты привел из степи, — бабушка с интересом посмотрела на меня, а потто перевела колючий взгляд на лисицу, осматривая с ног до головы, словно хотела проникнуть до самых костей.
— Это Менге Унэг. Будет жить здесь.
— Как невеста? Как рабыня? — мать чуть склонила голову рассматривая девушку не менее внимательно, чем до того бабушка.
