Самый влиятельный дух в этой части света любит свой дом и в особенности его главное украшение. При одной лишь мысли о ней тело дракона пронизывает волна, схожая с теми, что возвещают о надвигающейся буре. Но эта волна – лишь предвкушение встречи и радости от нее.
Да, говорили о том, что простая смертная недостойна Цензора. Не при Факхару, разумеется; кто из Земных духов посмеет прямо критиковать вкусы столь древнего и могущественного элементаля?
Но даже если бы руководители из Небесных Бюро не одобрили этот союз… увы, тогда Факхару пришлось бы нарушить гармонию своей жизни и вспомнить обо всех связях и долгах. Ибо за Амарель он будет бороться до последнего.
Глаза Цензора на мгновение становятся похожими на тьму самых бездонных глубин Океана. Ему уже пришлось бороться – пусть и чужими руками, тщательно подобранной группой Возвышенных. Будь прокляты те, кто посмел похитить Амарель, посмел прикоснуться к ней… и в устах Факхару это – не пустые слова. Возвышенные исполнили его просьбу – за это он будет им вечно благодарен. Похитители и те, кто чуть было не изуродовали несравненную возлюбленную дракона, еще здравствуют – но ради такого случая он отбросит свое нежелание заниматься делами.
Мстить и благодарить драконы умеют с равной страстью.
Однако сейчас Факхару отбрасывает прочь мысли о возмездии и скользит по коридорам все выше и выше – к самой вершине башни, к крыше, на которой так любит бывать Амарель.
Она и сейчас там.
Изящная невысокая девушка, изваянная из белого камня, замерла в танце, вскинув руки к небу и счастливо улыбаясь. Кажется, вот сейчас ветер сдернет с нее легкое покрывало, под которым нет ничего, и обнажит прекрасное тело – но камень все же слишком тяжел для ветра.
Амарель смотрит на статую, своего каменного двойника, и невольно улыбается. Этот удивительно чистый камень на Западе встречается лишь в одном месте, и Факхару постарался обрести власть над редкими каменоломнями. Все лишь потому, что иной камень недостоин запечатлеть ее красоту – так он говорит.
Сама девушка считает, что иной камень был бы недостоин прикосновения и совершенного искусства дракона. На написанные им картины она готова смотреть вечно, даже если они являют места, знакомые ей до мелочей.
Амарель прислоняется к зубцу стены, медленно садится на согретые жарким солнцем плиты. Глаза ее наполняются болью; она оказалась неосторожна, позволила себя похитить – и чуть было не стала орудием против возлюбленного. Пусть даже она не могла сделать ничего, только ужасаться.
