Все это Фенар запомнил между отчаянными схватками и вспышками собственной силы, озаряющей улицы живой стихией. Но последний образ отпечатался в памяти навсегда, как шрам, оставленный волнистым клинком.
Келлия, застывшая на мостовой, похожая на отброшенную куклу. Темные волосы разметались по серому камню, кончики прядей намокли в алой луже, растекавшейся вокруг скорчившегося рядом стражника.
Только стойкая воля чародея не дала самому Фенару сойти с ума.
***
Мрак, туманивший небо, исчез, сожженный зеленым пламенем. Солнце Ада пылало ярче, чем полуденное светило Творения, и Фенар невольно прикрыл глаза рукой, от света – и от вида самого Малфеаса.
Его нельзя было описать. Как описать стены города, который ограничен и бесконечен? Многослоен и целостен разом? Как передать ощущения от циклопических зданий из латуни и базальта, от улиц из черного железа и демонической плоти, от далекого плеска волн, шипящих кислотой, и от тени вдалеке, столь огромной, что глаза слезятся при одном взгляде в ту сторону? От небосвода, залитого изумрудным огнем, и мечущейся по нему кроваво-красной луны?
Никак. Можно только повторять слово «безумный».
Безумный город. Безумный мир.
Фенар был знаком с безумием лучше, чем хотелось.
***
Келлия пережила удар клинка фейри – но когда очнулась, то не узнавала никого. Впадала то в бешенство, то в абсолютную апатию, видела несуществующее, слышала голоса из ниоткуда… Безумие вгрызлось в разум глубже, чем порожденная снами сталь – в плоть. И лекарства ему было не найти.
Фенар проклинал тот час, когда решил не развивать свойственный его стихии дар целительства, сосредоточившись на иных силах. Он мог защитить, сокрушить, познать – но не вылечить, и сейчас как никогда остро чувствовал свое бессилие.
Городской целитель лишь развел руками; такие увечья находились за пределами возможного для смертных. Дракорожденный метался в поисках помощи по всей округе, но его ждала одна неудача. В конце концов другой Возвышенный, странник-ученый, согласился хотя бы осмотреть и вынес неутешительный вердикт. Он хорошо знал Вильд и с уверенностью сказал – Келлию постигло не просто наведенное безумие, которое можно разрушить. Частичка Хаоса осталась в ней, и по-прежнему отравляла плоть и разрушала сознание. А извлечь ее было не в силах человеческих.
Фенар оцепенел. Он даже не отреагировал на бесстрастно высказанное предложение избавить женщину от мучений, он расплатился за осмотр молча. И только когда Древесный вернулся в дом и посмотрел на Келлию, вновь погрузившуюся в бредовые видения, внутри вновь расцвели ярость и твердая уверенность. Он – не смертный, неспособный ничего сделать против мира, он – дракорожденный Дерева, Возвышенный, сын Генса Тересу… и он добьется своего! А если помочь Келлии люди не могут – то в мире есть и иные силы!
