Он пробовал ее разжечь, разогреть поцелуями, объятиями, но та оставалась глуха, уходя от прикосновений и не отвечая. Велигор мог взять ее насильно, хоть каждую ночь, но в ответ под ним окажется, как и в прошлый раз, бесчувственный кусок плоти. А ему нужна была та пылкая, полная трепетной, чувственной неги Злата.
А для этого ее нужно всего-то покрыть. Все бы вернулось. Лихорадочный румянец на щеках, горящий взгляд, улыбки и желание необузданного соития. Где угодно, когда угодно, сколько угодно. А за ним безумие и потеря полного контроля. Поэтому Велигор не шел дальше поцелуев. Не хотел рисковать.
Он не мог смотреть на других таухуа. Не терпел. В груди горела Ци цветка, который требовалось отдать. Вернуть синим. Так, чтобы вселенная его природы завертелась в необходимом порядке, на нужных оборотах. Злата не просила. Даже когда он вскользь рассказал об этом. Он разозлился на глупость собственных мечтаний.
Ниршан беспокоился о нем. С тревогой рассматривал, как нарастает в Велигоре болезненная раздражительность. Взрывоопасность. Держал его в курсе дел совета. Но помочь, хоть чем-нибудь, не мог.
– Она будто мертвая. Словно перепокрытая таухуа.
– Что же ты хотел?
– Хотел?
Он и сам не знал, что хотел. Хотел любви. Это даже смешно, он нашел мысль смешной. Хотеть любви от Златы. Разве он нуждался в этом когда-нибудь? Хотел от кого-то любви? Принятия целиком, полностью.
– Не знаю, может быть радости? Но ее ничего не радует. Ничего.
– Она живет во враждебной обстановке. В доме человека, который чуть не убил ее. Это вряд ли повод для радости, ты не находишь?
– Ты прав, – согласился он, обдумывая, что можно сделать.
Ведь он все перепробовал. Все! Комплименты, развлечения, подарки, подкуп, шантаж, угрозы, ревность, сочувствие. И везде глухой отклик. Была одна просьба, которую он исполнил позже, правда больше для себя. Была…
Что если Злату порадует человек, который всю жизнь горячо поддерживал ее, любил, как никто. Да что там говорить, готов был жизнь за нее отдать. В некотором смысле, для Велигора такие избыточные чувства матери к дочери казались перебором. Она же не для себя рожала, а для него.
– А знаешь, есть одна мысль, – произнес он, включая компьютер и открывая досье на Злату. – Я отправил тебе адрес ее матери. Привези ее сюда. Думаю, это порадует Злату.
Она
Холодный секс в первый же возможный вечер расставил все по местам в моей голове. Оказалось так просто и так сложно. Если бы он в спальне сказал «Иди. Я тебя отпускаю», я бы бросилась ему на шею. Поверила, что я для него не таухуа. Поверила, что есть что-то еще. Еще…
