Так жутко, что становилось не по себе всякий раз. Впервые он, перенапряженный от случившегося, велел: – Закрой глаза.
Подчинилась. И в следующую секунду его запястья легли на мои пальцы, а губами я коснулась его лба.
Бубенчик звякнул…
Воспоминания были разными. Он родился на Земле, но не такой, как сейчас. Материки не были похожи на наши очертаниями. Затем он совершил переход на Транспрану. Другое измерение, похожее на наше, но иное. На Транспране нет фауны и уникальная флора. Мир от этого казался искусственным. Но по мере развития его арктиками, он все больше походил на прекрасный рай, полнящийся гармоничных пропорции и совершенных элементов. Гармония ценилась бессметными превыше всего. В его воспоминаниях было много других арктиков, и самое главное – среди них были женщины и дети.
Очевидно, что ему не нравилось показывать личное. Эти воспоминания с его стороны случались редко. Интересные моменты, но первое воспоминание не давало покоя. Я часто думала о тех детях, что разбились в пропасти.
Велигор бывал в отъезде. С собой он всегда брал Лею и еще несколько девушек. Лея выполняла его приказы беспрекословно, называла хозяином. Я же вообще никак не называла. Выбирая такое обращение, чтобы ни имени, ни обращения были не нужны.
Другие таухуа ко мне не подходили. По дворцу и так гуляло напряжение, а когда он привез девушку и поселил в своей комнате, так и вообще загудело от запредельного накала. Часть прислуги на меня смотрели, как на новую фаворитку. Часть как на уже смердящий труп и практически не обращали внимания.
Я же гадала, что ответил Велигор на вопрос о Вечности. Зачем ему эти странные покрытия? Я не пускала его внутрь, не открывалась перед ним. И он не совершил ни одной попытки покрыть силой. Так что между нами сформировались отношения, чем-то похожие на деловые. Ты мне, я тебе. Казалось, он смирился с положением дел. Я тоже. Но ведь это только казалось. На проверку мои сроки времени поджимали. Билет, лежавший в ячейке, истекал по годности через два месяца, и я снова задумала побег.
Он
То воспоминание он берег для самого важного дня. Он никогда ни с кем им не делился. Слишком оно личное, слишком болезненное. Он очень надеялся, что оно поможет.
Велигор запомнил Тейю рыжеволосой, смешливой и в тоже время серьезной. Она не сразу ответила взаимностью. Когда это случилось, наступили самые счастливые времена на его памяти.
Ее Ци текла в него мягким холодом, с неспешностью темной энергией голодной самки, разогреть которую и умерить ее аппетит было крайне сложно. Он никак не мог насладиться до конца ни психологически, ни физически. Тейя не кончалась. Пассивная, обволакивающе тягучая, она охлаждала нежностью его жесткую напористость. Каждый миг, проведенный с ней, заставлял жалеть Велигора, что дела оставляют им, так мало времени.
