— Показания. Напишешь, что тебя разобраться с Борей попросили твои друзья. Дашь показания — и на суде мы это учтём. Судья обязательно прислушается к моей просьбе, уж поверь мне, — она нежно провела пальчиками по моей щеке. — Дадут условно, с пребыванием по месту постоянной регистрации, и уже через неделю уедешь домой.
— А если откажусь? — дамочка, миленькая, давай, не подведи меня!
Ответом мне был хорошо поставленный хук левой в печень, от которого меня согнуло пополам.
Ну как согнуло… я согнулся. Во–первых, мышечный корсет, набитый с детства, спасибо бате. Во–вторых, Рики с её магическим щитом. Но вот запястьям от наручников было реально больно. Но такую боль можно потерпеть.
— Ух ты, какой пресс! — удивлённо воскликнула прокурорша. — Но ты знаешь, я ведь хорошо разбираюсь, как сделать человеку очень больно. Я тебе больше скажу: я люблю делать людям больно!
Ещё пара ударов в живот и один с колена по яйцам. Я взвыл!
Орал я как можно натуральнее, повиснув в наручниках, и пытаясь как можно сильнее сжаться, чтобы не выдать себя ухмылкой.
— Ну как, напишешь на Барлаковых показания? — прокурорша ухватила меня за волосы и подняла голову.
— Да пошла ты! — я попробовал плюнуть в неё, но она вовремя отпустила голову.
Прихватив с койки полотенце, прокурорша намотала его на кулак. Чтобы, значит, следов не оставлять. Ну, давай, давай.
Избиение продолжалось минут пятнадцать. Пару раз Малофеева отдыхала, прохаживаясь по камере, после чего продолжала. В конце концов, она решила, что хватит, а то ведь и до смерти забить можно.
— Ну что, Миша, мы с тобой договорились?
Я поднял на неё максимально мутный взгляд, продолжая висеть в наручниках.
— Что тебе сделали Вика с Лёней?
— О, мы уже перешли на «ты»? — засмеялась она каким–то безумным, счастливым смехом. Блин, да она чёкнутая садистка! — Ничего они мне не сделали. А вот ваши родственники мешают хорошим людям. Надеюсь, они будут более сговорчивыми, и пересмотрят свои цели, в обмен на снисхождение в суде. Как говорится, ничего личного, просто бизнес.
Она точно больная на всю голову. Так кайфует, что даже разоткровенничалась!
— Так это всё подстава? Боря специально с нами подрался?
— Использовать своего сына? Ты за кого меня принимаешь? Нет, просто случайно повезло, — она обворожительно улыбнулась.
— У парня черепно–мозговая, сомнительное везение, — я продолжил поддерживать видимость светской беседы. Пусть говорит.
— Да может поумнеет, — прокурорша присела передо мной на корточки и заглянула в глаза. — Мишенька, ты бы знал, как этот идиот меня достал! Мне же его постоянно отмазывать приходится! То бабы беременные, то драки, то долги, то наркота. Он мне уже всю кровь выпил! А сделать ничего не могу, сын всё же, единственный. Понимаешь меня?
