Я изучила все его любимые места, зубную пасту, которой он чистит зубы, размер его одежды и обуви, оставалось познакомиться с ним самим. Невзначай оказывалась там, где он. Иногда одна, иногда со спутником. Блондинке с такой внешностью несложно найти себе спутника, ведь правда? Блондинка никогда не смотрела в сторону Романа. Зачем убивать в мужчине охотничий инстинкт? Он подошел спустя неделю:
– Девушка, в последнее время мы часто встречаемся, но до сих пор незнакомы. Спешу исправить эту несправедливость. – Он улыбался и в роли ловеласа был смешон, его интервью нравились мне больше.
– Разве? – я захлопала накладными ресницами.
Роман растерялся, привык, что дамы сами вешаются на шею, а тут – облом. Через секунду взял себя в руки.
– У вас очаровательный акцент? Откуда вы?
– Неделю назад прилетела из Америки. – И ведь не лукавила почти. По паспорту я гражданка США.
– У вас не американский акцент, – он пустил в ход все свое обаяние.
– А вы внимательный, – подыграла я. – У меня мама русская, но я почти всю жизнь провела в США. Только что окончила университет и решила посмотреть мир. Россия! Всегда мечтала здесь побывать: побродить по местам, где некогда гулял Пушкин, а Эрмитаж – что может быть прекраснее? – самой от себя тошно.
– О, как вы прекрасно сказали. Я тоже обожаю Пушкина, особенно… Вас, кажется, ждут? – Сказать, что Роман был разочарован – значит ничего не сказать.
– Кажется, да. Приятно было поболтать, – я мило улыбнулась.
– Надеюсь увидеть вас снова, – удаляясь под руку со своим спутником, я спиной чувствовала взгляд Романа.
Конечно же, мы встретились, еще и еще, потом снова. Через месяц я привела его в свою квартиру: в стаканчике в ванной стояла его любимая зубная паста, в шкафу висел махровый халат его размера, в прихожей ждали купленные ему тапочки.
– Оказывается, мы и в этом похожи, обожаю эту пасту.
– Не может быть. Все мои знакомые ее терпеть не могут. – «И я в том числе».
Роман оказался педантом. Прежде, чем меня взять, он аккуратно снял и сложил на стульчик свою одежду. Наверное, сказывалось тяжелое советское детство. Еще он был брезглив: после секса бежал в душ, запах изо рта выдавал его с головой: он чистил зубы. Мерзость! Но в чем-то Роман был хорош: никогда не оставался на ночь, не скупился на подарки, не лез в душу, был неплохим любовником и с ним можно весело провести время. Меня все устраивало, его, по-видимому, тоже. Где-то через неделю наших «отношений», когда мы, утомленные, лежали в постели, Роман вдруг ляпнул:
