– Ты изменилась. Стала другой. Не такой как раньше, дорогуша! Подстриглась коротко. Я тоже так хочу! – внимательно рассматривая меня, тихо произнесла Нина. Сказала так, словно была удивлена, недовольна и разочарована одновременно.
– А ты совершенно такая же! Как будто и не было этой пятилетки! Такое ощущение, что мы с тобой расстались только вчера, а сегодня снова встретились. Выглядишь точь-в-точь как на выпускной фотографии, будто бы ты застыла в прошлом времени! – радостно сказала я и обнимая школьную подругу, вдохнула аромат тех самых духов, которыми мы пользовались в выпускном классе.
Остановиться в городе моего детства мне было не у кого, кроме как у подруги, которая была не против: “Я так рада, что ты будешь жить у меня! Будем болтать ночи напролет, как в детстве!”.
Нина жила в двухкомнатной квартире, доставшейся ей по наследству от деда. Я оглядела ее жилище. Однотонные обои, классический паркет. На окнах – цветы, на стенах – картины, на полу – ковры. В шкафу – книги, стройно расставленные в ровные ряды. И идеальная чистота. Словно здесь никто не жил. Ни одной пылинки, ни одного брошенного в спешке предмета, ни одного мятого пледа на диване. Все так, словно ты в мебельном магазине или гостиничном номере.
– Ну что, дорогуша, чай или кофе?
– Кофе, пожалуйста.
– Ой, я тоже хочу кофе, как и ты.
Нина сварила мне кофе в отполированной до блеска джезве и поставила передо мной фарфоровую чашку с блюдцем, на котором лежали два кусочка сахара и маленькая шоколадка на салфетке под цвет посуды. Я почувствовала себя в каком-то кафе, а не в доме у закадычной подружки.
Хозяйка квартиры села напротив, подперев двумя руками лицо – любимая поза со школьных времен – и всматривалась в меня с нескрываемым интересом. Она отмечала во мне каждую мелочь: новую проколотую дырочку на ухе, мою татуировку в виде маленьких иероглифов на спине, оттенок волос и короткую стрижку, яркую помаду и модную форму бровей. Интересовалась, каким ароматом я пользуюсь и в каких магазинах одежды обновляю гардероб. Расспрашивала о муже. Попросила снять с пальца и примерить мое обручальное кольцо (я, конечно, вежливо отказала в этом). В тот момент я почувствовала себя так, будто меня изучают под лупой и от этого мне стало не по себе.
Попытка сменить тему и переключить внимание на что-то другое мне удалась ненадолго. Мы поговорили о ее родителях, вспомнили детские шалости. Но Нина вновь вернулась к тому, с чего начала – беззастенчиво рассматривала меня и выхватывая все то новое, что появилось за эти годы во мне, радостно восклицала: "Ну надо же! Я тоже так хочу!". Она выискивала каждую деталь с таким азартом, словно играла в какую-то игру, понятную лишь ей одной.
