Не нравилось ей и спорить. Отстаивать свою правоту не казалось ей важным. Она соглашалась, улыбалась и по-дружески пожимала руки всем подряд, лишь бы была “тишь, гладь да божья благодать”.
Такова была моя школьная подруга Нина. Нинуся, Нюся. Милая и доброжелательная. С ней всегда было легко. Точнее – просто, без каких-либо треволнений, ссор и обид. Она соглашалась со мной. Всегда. И я воспринимала это как поддержку и понимание. Она повторяла мои фразы, и мне казалось, что мы, подруги, говорящие одними и теми же словами, – очень близки. Она копировала мою прическу, макияж, стиль одежды – и я воспринимала ее как свою сестру. Когда я делилась с ней своими мечтами и желаниями, она непременно поддерживала меня: “Ой, я тоже так хочу!”
Мне нравилось, что мы одинаково мыслим, смотрим в одну и ту же сторону. Тогда, в детстве и юности, мне казалось, что подруга должна быть именно такой: схожей с тобой во многом, почти во всем. Словно отражение, словно двойник, словно сестра-близнец. Мы были не разлей-вода с первого класса. Закадычные школьные подруги. Постоянно вместе.
Мы даже дочек своих решили назвать одинаково. С детства я говорила, что если у меня будет дочка, то я непременно назову ее Кристина. И Нина переняла на лету мое восхищение этим красивым именем. Мою маму, которую я совсем не знала, звали Кристина, и поэтому я хотела назвать дочь в ее честь: это имя казалось мне самым лучшим. А Нина… Нина просто со мной соглашалась: “Права ты, права! Лучше имени не бывает!”.
Все, кто был знаком с Нинусей, восклицали: “Какая добрая и славная девочка!”. Она нравилась всем родителям без исключения: мягкая, покладистая, вежливая. Идеальный беспроблемный ребенок. Однако моя бабушка, которая воспитывала меня одна, относилась к ней с прохладцей, без особого тепла и восхищения.
Не знаю почему письмо Нины, полное восклицательных знаков, подействовало на меня таким образом? Что повлияло на мое решение оставить мужа и приехать в гости к школьной подруге, которую я не видела уже как лет шесть? Наверное, память о дружбе и внезапно нахлынувшие воспоминания моей школьной жизни. И что-то еще, неуловимо-теплое и до боли знакомое витало в том письме, но что именно – я не могла понять.
И вот я вернулась в маленький и уютный город своего детства, стою на перроне вокзала и оглядываюсь по сторонам с интересом: узнаю я или нет свою школьную подружку?
Она выглядела так, словно не было этих пяти лет расставания. Такая же как и была.
