…На след напали уже ближе к вечеру. Усталая замызганная связистская «буханка» (она же «таблетка», она же УАЗ-452, скромная военная труженица, надежная, но комфортная как пустая консервная банка), надрывно гудя мотром, штурмом взяла последний скользкий холмик и остановилась над раскуроченной канавой. Пейзаж открывался грустный. Одна часть убитого экскаватором кабеля видимо вознамерилась утопиться и лежала в небольшой лужице в глубине раскопа. Другая, похоже, пыталась спастись бегством и нашлась чуть в стороне. Низкое свинцовое небо моросило мелким въедливым дождем. Если бы у связистов было лишнее время и желание прислушаться, они наверняка уловили бы до сих пор витавшие в воздухе вопли строительного старлея Сытникова, объяснявшего ефрейтору Кирденову всю глубину его заблуждений.
– Ну, воины-строители! Ну, спасибо! – плюнул в сердцах Братусь. – Кабель-то на двести пар! Вот мы влипли.
– А дураку-то повезло, – спокойно сказал Чижик. – Вон там, гляди, столбик. Копнул – и шесть киловольт выкопал. В лучшем случае ковш бы расплавился, а в худшем…
– Да, ему повезло. А нам нет. Еще и дождь, будь он неладен! Ладно, давай выгружайся, – махнул рукой Братусь выглядывавшим из «буханки» морячкам-телефонистам. – А нет, погодите! Что мы, не люди что ли? Там он много же кабеля вытянул, запас есть? Ну-ка, Петренко, подъедь-ка сюда… Так… Не-не, левее…
Вскоре под руководством Братуся «буханка» встала почти над самой траншеей.
– Во, теперь порядок! – довольно сказал мичман и подмигнул своей команде. – Чего мы под дождем мокнуть будем? Затаскивайте концы вовнутрь! Шурик, что застыл, тащи!
Матросы, чертыхаясь, выудили один конец кабеля из канавы и просунули в уазик. Чижик отошел, взялся за другой конец, посмотрел на машину… И его посетила чудо-мысль: теперь он знал, как подшутить над другом-соперником.
– Давай быстрее, Чиж, чего стоишь? – в рифму пропел Братусь, уже начавший разделывать поданный захихикавшими матросами конец. Чижик мстительно улыбнулся и затащил вторую часть кабеля в машину.
Сращивать кабель на 200 пар – это вам не ромашки нюхать. Мичман Братусь распрямил затекшие плечи и зевнул, зажмурившись, во весь рот.
– Ну вот, уже скоро. Счас муфточку… – он посмотрел на кабель и не договорил. Глаза его остекленели и лицо стало медленно наливаться каким-то лиловым цветом.
– Тащ мичман, что? – испуганно глянул на него помощник, молодой матрос Лямочкин. Заторможенно, как заржавевший Терминатор, Братусь повернул лицо к сидящему у заднего выхода Чижику, и тому вдруг почудился красный отблеск в зрачках товарища.
