Освободился ближе к позднему вечеру, глянул телефон. По-прежнему одно сообщение от матери, пара пропущенных от неизвестных номеров, от Шуры – тишина. Дуется ёж, обижается. Игната, вопреки собственному эгоизму, радовал такой демарш.
Шёл третий день молчания Шуры. Нет, она конечно разговаривала. Здоровалась, задавала вопросы, интересовалась делами, как и полагается хорошей жене. Готовила, убиралась, наглаживала, не придерёшься даже при желании. В остальное время сидела в гостевой, которая сама собой превратилась в мастерскую Шуры. Игнат заглядывал несколько раз в царство бус, ободков, серёжек, ко-кош-ни-ков. Не узнал собственную комнату, с трудом поверил, что «творческий беспорядок» – дело рук жены-аккуратистки. Ничего не сказал. Хочется ей корпеть над ерундой ручной работы – пожалуйста.
Первую ночь после разбитой вдребезги вазы вздумала уйти спать в гостевую. Молча взяла ночную сорочку, потопталась на пороге, развернулась и ушла. Игнат добропорядочно таращился в потолок не меньше десяти минут, давая жене возможность одуматься. Самой!
Встал, зашёл в комнату, ставшую мастерской Шуры и, видимо, в её воображении – спальней. Шура устроилась в центре кровати, натянув тонкое одеяло на нос и оставив лишь перепуганные глаза да привычно всклокоченные пряди волос по линии лба и у висков.
Игнат постоял, сверля взглядом притихшую жену, та лишь выразительно моргала, время от времени морща в панике нос. Вы только посмотрите на этого принципиального, с торчащими иголками и зелёными глазами ежа! Нагнулся, заграбастал одним движением худенькую, чертовски соблазнительную фигурку, поднял на руки. Хотел было перекинуть через плечо, как пещерный человек, приложить ладонью по упругим ягодицам, но остановил сам себя. Не ровен час задерётся сорочка, покажутся трусы – и получите ежа в обмороке, распишитесь.
Зашёл с ношей в семейную спальню, опустил на постель, укрыл одеялом, так же, до самого носа, нагнулся, поставив руки по бокам перепуганного создания, и сказал:
– Спать будешь в кровати со мной.
– Всё равно ничего не будет, – пропищала Шура. – У нас с тобой. Сегодня.
Игнат от неожиданности приоткрыл рот, оглядел то, что видит… всё та же Александра Ермолина, теперь Калугина, Шура. Не подменили инопланетяне, не повлияли магнитные бури, а оказывает сопротивление.
– Обойдусь. Спать ты будешь в одной постели с мужем. Понятно? – Он совсем немного надавил интонацией. – Я, между прочим, извинился. Цветы подарил, – добавил зачем-то Игнат, скосив взгляд на вазу с некрупными розами с нежными бутонами, под стать Шуре. – Недостаточно?
