– С Валентиной, – назвала Ритка имя извечной подруги.
– Садитесь, – кивнул он, показывая на диван напротив себя, а Ритка тем временем уже звала подругу, нисколько не сомневаясь, что её пригласят.
Валюшка дежурно улыбнулась, демонстрируя белые, ровные зубы. Она тоже была красавицей, знала это, использовала внешность на полную катушку, ничуть не стесняясь того, как её могли называть за глаза серые мыши: за ночи с ними-то не вываливали круглые суммы в самых смелыхмышиных фантазиях.
«Люблю. Умею. Практикую» – было написано на лбу на Вали.
Впрочем, как и у Ритки, только в случае с Риткой Игнат доподлинно знал, что именно она любит, умеет, практикует.
– Слышала, ты женился?
Ритка провела ногтём около обручального кольца Игната, от чего по спине кольнули похотливые иглы, впились сначала в поясницу, потом в пах. Одно-единственное движение, один наглый взгляд уверенных глаз с явно читающимся вызовом, и Игнат почувствовал, как его накрывает удушливый запах духов, пудры, алой помады от губ, которые могут столь много, что воображение зашкаливает, стоит лишь подумать, представить, отпустить себя.
– Слышала, ты вернулась с курорта с помощником депутата? – перехватил длинные пальцы Игнат, накрыв ладонью.
– Поправочка. С депутатом, – в тон ответила Ритка.
– Есть разница? – усмехнулся Игнат.
– Незначительная, – скользнула она плотоядным взглядом по собеседнику, остановилась на пуговице рубашки, опустила глаза вниз, на стол, давая понять, что отлично видит то, что скрыто от глаз.
Ритка заказала два коктейля – в пабе выбор которых был скромным, – и принялась задумчиво поглощать лангустины в сладком чили соусе. Игнат допивал виски, дожёвывая эдинбургер с олениной.
Между делом вели трёхуровневый разговор. Первый слой о природе, погоде, красотах Сибири и Французской Полинезии.
Второй – взаимные упрёки в том, в чём никто из них, по сути, не виноват. Игнат не мог позволить себе такую жену, пусть когда-то Ритка из-за него развелась. Невольно, не желая того, молодой Калугин разрушил семью врача медсанчасти Измайловой Маргариты Сергеевны. Ритка не хотела соответствовать подспудным требованиям Игната, да и не смогла бы. Для того чтобы войти в клан Каугиных, нужна-то самая малость – родиться в семье староверов. Именно так всегда говорил Игнат Ритке, какое-то время она верила, после плюнула. Рождённая летать, она не желала ползать на брюхе, изображая из себя ту, кем не являлась никогда в жизни – покладистую жену.
