Угораздило же тебя, Александра Ермолина, Шура, в родные Кандалы вернуться. Лучше бы в миру осталось, засосы гепариновой мазью сдабривала.
В сердцах Игнат выругался так, что у самого же уши завернулись, несмотря на боевой опыт офицера, для которого крепкое словцо не оскорбление, а мотивация и доступная форма скорейшего донесения информации до мозга подчинённых.
– Иди проветрись. – Фёдор остановил автомобиль посредине дороги, с двух сторон которой надвигалась тайга.
– Ты чего?
– Погуляй, я сказал, – гаркнул брат. – До дома недалеко, километров пятнадцать, как раз времени хватит подумать над словарным запасом. Медведя увидишь, кричи на него.
– Чего кричать? – уставился Игнат на Фёдора. Ни тайгой, ни медведями его не испугать, поведение брата откровенно удивляло.
– Чего хочешь, то и кричи, только один раз. Два раз прокричишь – беги к ближайшему дереву, лезь наверх. Или на столб электрический со ступеньками металлическими. Вдоль дороги стоят, видел? На него забирайся и звони. Наверху связь как раз ловит. Приедем с мужиками, отгоним Потапыча.
– Офигеть! – ещё раз матюгнулся Игнат, тут же выскочил из машины, от греха подальше. Уж лучше медведь, чем взбесившийся Фёдор.
По пути в Кандалы медведя не встретил. Летом у сытого хозяина тайги есть дела интереснее, чем офицеришку возле населённого пункта гонять. Медведица с потомством тем более от человеческого жилья подальше держаться будет, да и волкам есть чем заняться. Белок встретил, куниц, муравейники в человеческий рост, птиц. Опасных для человека зверей – нет. Мошка только достала и беспричинный смех разбирал.
Получил нагоняй от брата. Плевать тому, что Игнат – боевой офицер, награды имеет, заслуги перед отечеством. Спасибо, что штаны не стащил, по дедовской методике крапивой не отходил.
Игнат остановил Патриот у ворот дома Фёдора, заглушил, уставился в лобовое стекло, щурясь на полуденное солнце. Покосился на боковое зеркало, тот же пейзаж: убегающий проулок с зарослями крапивы и полыни у заборов. Захотелось удариться головой об руль, разбить лобную кость, вызвав у себя амнезию.
Подобных фейспалмов в жизни Игната ещё не встречалось. Разное было, всякого хватало, но такого… Расставаниями с женщинами его ни удивить, ни расстроить, казалось, невозможно. Бросал он, бросали его, второе, к слову, чаще. Мало кому нравились многомесячные командировки, ожидания редких звонков, понимание, что вместо вестей от собственного мужчины можно получить сообщение о гибели этого самого мужчины.
