– А что с Толиком? – спросила воспитательница.
– А он, после того, как меня посадили, за хулиганку загремел. На суде попросил, чтобы ему дали, как и мне, пять лет. Чтобы в одно время освободиться. А прокурор просил для него три года, – Валька помолчала и добавила осторожно. – Начальница, Тамара Борисовна, а давайте заедем к Толику в колонию. Это по пути.
– Не положено нам, – отказала Ставская. – Отклонение от маршрута расценивается, как побег.
– Так я ж не одна.
– Вот мне и припишут, что я тебе побег устроила.
– Я знаю, вы меня не любите, – сказала Валька, глотая слезы. – Вы Каткову любите. Но все равно я вам благодарна.
Гости храпели, Валька тихо плакала, а Ставская думала, как там ее двенадцатилетняя доченька? Одну ведь ее оставила.
Утром Валька билась на могиле в истерике:
– И на кого ж ты меня оставила, сироту несчастную? И чего ж меня не дождалась?
Ставская гадала: это чисто деревенское проявление любви, своего рода ритуал или у арестантки сохранились психические отклонения? На всякий случай использовала момент в воспитательных целях.
– Поклянись на могиле матери, что никогда больше не будешь пить и никогда больше не сядешь.
– Мамочка! – запричитала Валька. – Клянусь! Никогда! Ни грамма! Вот те крест, вот те крест! Освободимся с Толиком, детишек нарожаем, жить будем по-человечески. Если Толик меня дождется, – добавила упавшим голосом.
Тетка Варвара разложила на газетке соленые огурцы, черный хлеб, кусочки сала. Посыпала птичкам кутью. Варварин муж разлил по стопкам водку, одну стопку накрыл ломтем хлеба.
– Ну, за упокой души, царство ей небесное.
Валька просительно смотрела на воспитательницу.
– Не положено, – отрезала Ставская. Потом спросила. – А какой срок у Толика?
– Три года, – сказала Валька.
Тамара Борисовна еще раз что-то прокрутила в голове и решилась:
– Ладно, заедем к нему.
Валька шагнула к отряднице, неловко обняла ее.
Добирались до мужской колонии общего режима на автобусе, потом на попутке. Капитан Ставская показала тамошнему начальству свое служебное удостоверение. Пояснила, что приехали для краткосрочного свидания. Тюремщики смотрели на нее, как на ненормальную. Ну, побывка на похоронах матери – это еще куда ни шло. Хотя тоже черте что. Но давать свидание зэчке с зэком, пусть жениху и невесте, это – туши свет. Но Ставская не отступалась.
– Тебе уже выговора не миновать, – сказали ей. – Отклонение от маршрута – налицо. Хочешь, чтобы и нам перепало?
– Ребята, ну давайте сделаем доброе дело. Что, мы не люди, что ли? – уговаривала Ставская.
