— Илья Микитович, по воле круга привели Макарку Колмогора. С миром заедино быть не желает!..
Колмогорца с Кусковым подвели к воеводе и Пущину.
Федор зло спросил:
— И пошто ты, Макар, с миром не тянешь, воле его противишься?
— Я с Гришкой Подрезом, вором и изменником, быть заедино не желаю! А вам всем Бог судья…
— Повинись, Макар, покуда не поздно! — сказал Бунаков.
— Мне виниться не в чем, и твои казаки тоже воры! Всю меховую государеву казну из Кузнецкого мною привезенную пограбили!..
— Ах ты, тварь, казаков позорить! — взвился Бунаков и ударил Макара в подбородок. — Бурундук, поучи его!
Кожевников с маху ударил упавшего на землю Макара по спине ослопом, потом еще и еще…
— Ну как, будешь с миром заедино? — брезгливо пнул его сапогом Бунаков.
— Я государю не изменю, с вами не буду! — упрямо выдохнул Макар.
После полусотни ударов Бунаков сказал:
— Ладно, завтра с ним разберемся! А на ночь оставьте его за приставом вон у соседа моего, Басалая Терентьева. — Да в железа его, в железа! — зло крикнул он.
— А с этим че делать? — кивнул Давыд на Якова Кускова.
— Пускай домой идет и думает, с кем быть! Не то и ему место в тюрьме найдем!
Нет, не зря говорят, что мужик без пояса, что татарин без креста! Макар благодарил Бога, что бунтовщики не заметили в поясе второй кошелек с десятью рублями. За полтину Басалай Терентьев не только не стал заковывать его в железа, но и дозволил сходить в баню, день-то был субботний. Но попариться не довелось: тело и без того горело от ссадин. Запирая его в холодную клеть, Басалай раздобрился и кинул ему овчинную шубу и армяк. И хотя Макар устроился удобно на широкой лавке, но долго не мог заснуть: одолевали думы о том, что с ним будет, скоро ли дойдет весть о бунте государю…
Проснулся он, когда оконце, затянутое бычьим пузырем, горело ярким желтым светом. Макар надел кафтан, туго опоясался, достал гривенник из кошелька и спрятал кошелек за пояс. За гривенник Басалай принес ему полкринки молока, в деревянной чашке репы-паренки с хлебом и кусочек вяленого мяса.
Однако закончить свою трапезу Макар не успел. Дверь кельи отворилась, и Басалай хмуро объявил:
— Там тебя казаки требуют…
— Че они в такую рань? — насторожился Макар.
— Какая те рань! Полдень скоро, разоспался ты…
Выйдя с Басалаем на крыльцо, Макар сразу понял, что ничего доброго ему ждать не приходится. Во главе полутора десятков казаков с кольями и ослопами стояли главные горлодеры на кругах: Васька Мухосран, тюменский казак Никита Немчинов-Барабанщик, на недавнем круге выбранный есаулом, да беглый Тихон Донщина.
