— Тут сесть негде, я по болезни стоять не могу!..
Сени в доме хозяина, Девятки Халдея, и правда, были малые.
— Не хочешь в сенях, посидишь в погребе! Хмель от князя там скорее выйдет, — ухмыльнулся Семен Тарский. — Девятко, отведи его…
Наутро всех арестантов, кроме попа Бориса, отвели для пытки к опечатанной съезжей избе, во дворе которой стояли дыба и «козёл». Возле дыбы готовили веревки для виски холопы дьяка Патрикеева, Артамонов и Черкас, которых дьяк прислал в помощь палачу Степану Паламошному.
У «козла» стояли Немир Попов, Василий Бубенной с Кинозеровым, Кирилл Попов сидел на бревне, обхватив руками грудь. У дыбы со связанными за спиной руками — Пичугин и Терентьев.
Бунаков подошел к подьячему Кириллу Попову и с издевкой, налегая на «вич», спросил:
— О чем ты, Кирилл Якимович, с князем советовался, какие думы думал против меня и служилого мира? Князь вам советовал идти ко мне на двор и убить меня?
— К князю ходили на праздничную чашу… — Кирилл хотел добавить «по твоему дозволению», но передумал и продолжил:
— Против тебя и мира дум не думывали, а к тебе на двор пришли спросить, за что нас караульные били…
Поморщившись, взмолился:
— Илья Микитич, ради бога, избавь от пыток…. У двора твоего мне ребра переломали, вдохнуть не могу….
— Ладно, ступай домой да подумай, как против мирского приговора идти!..
По его приказанию Кинозерова и Бубенного попотчевали батогами, а Немира Попова кнутом на «козле», приговаривая: «Не ходите боле к князю!.. Не ходите!..»
Затем взялись за Пичугина и Терентьева.
Артамонов и Черкас перекинули через перекладину дыбы веревку, в хомут на одном конце веревки продели связанные за спиной руки Лучки Пичугина. Меж связанных ног Паламошный положил конец бревна. Артамонов и Черкас потянули веревку, и Пичугин повис на заломленных за спиной руках. Боль окольцевала грудь. Перехватило дыхание. А Паламошный тут же устроил первую встряску: встал на конец бревна и подпрыгнул. Встряска исторгла вопль из груди Пичугина. Паламошный убрал бревно, накинул на ноги веревочную петлю и потянул к столбу напротив дыбы. Артамонов с Черкасом приспустили конец веревки со своей стороны, и Пичугин повис, будто поплыл в воздухе. Палач отошел на несколько шагов взмахнул кнутом, и хвост кнута опустился на голую спину Пичугина.
И дано ему было, по приказу Бунакова, полтораста ударов и семь встрясок. Окровавленная спина Пичугина была похожа на хребет медведя, с которого сняли шкуру. После наказания он упал ничком на землю без движения, но был в памяти.
