– Как понимаю, идти нужно будет с разведчиками. Через них и связь держать.
– Скорее всего, именно так.
– И вы вот так просто доверитесь какой-то непонятной девчонке?
– Если начистоту, то вопросов у меня к тебе не просто много, а очень много. Уж не думаешь ли, что своим «тут помню, тут не помню», можно меня одурачить? Так я и поверил, что деревенская Дуська может с лёгкостью уконтропупить целое подразделение эсэсовцев, потом расхреначить на дороге ещё одно подразделение вермахта, взяв в плен офицера, затем поднять на воздух половину железнодорожной станции, да ещё и подбить несколько танков противника во встречном бою. У тебя же на лбу высшее образование нарисовано. А по возрасту – едва школу окончила. Как такое может быть – не знаю. Может, объяснишь?
И только я открыл рот, чтобы закатить ответную ретираду, как был безжалостно прерван:
– Только не надо выдумывать! – глаза особиста превратились в смертельно-опасные прицелы, смотрящие, казалось, в самую душу, – Это ты другим лапшу можешь вешать про своё деревенское происхождение. Я же вижу перед собой вполне взрослого, достаточно умного человека, получившего хорошее образование и владеющего, как минимум, несколькими военными профессиями. У нас машину водить – и то редко кто умеет. А ты спокойно освоила бронетранспортёр. Из пушки, вон, стреляла. И не просто так, а весьма результативно. Да и стрелком оказалась отменным. А свой якобы деревенский акцент лучше никому больше не демонстрируй – раскусят в два счёта. Здесь так не говорят. Кстати, восстановить твой комсомольский билет мне вполне по силам. Вот документов о том, что ты «Ворошиловский стрелок», увы, как-то не обнаружилось. Но стреляешь так, что любому снайперу завидно. Как так?
– Как, как… – так и хотелось язвительно выдать «каком кверху», но я прекрасно понимал, что хожу по грани.
И потому решил выдать полуправду:
– Не всё вам рассказала. Кое-что, всё-таки, помню. Но амнезия действительно наличествует. Просто осознала себя лишь с того момента, как воскресла…
Пришлось рассказать особисту слегка урезанную версию осознания себя в потных лапах эсэсовца-насильника. Естественно, без подробностей о том, что моё сознание прибыло в тело Ольги из какого-то другого места (или даже мира).
– Так что откуда я столько всего знаю и умею, для меня самой загадка, – окончил я своё повествование, – Можете меня пытать, но ничего сверх того, что уже рассказала, не скажу – ибо не знаю. Для меня самой всё, что сотворила, просто невероятно. Могу только напомнить, что с людьми, побывавшими за гранью, вполне могут твориться какие-то невероятные чудеса: одни начинают говорить на неизвестных ранее языках, другие приобретают неведомые ранее знания и умения. Я, похоже, из последних.
