– Врёшь, паскуда! – у меня реально начало сносить крышу. Я был просто в бешенстве: – Танк был всего один. И если бы не твоя свинячья морда, я бы сейчас не попала сюда с контузией. Бросил моего Петруху, гад. От танка сбежал, паскуда. Из-за таких как ты мы и драпаем от самой границы, ублюдок. Трус! Что тебе стоило достать гранату и кинуть этому сраному панцеру под гусеницу? Что тебе стоило кинуть в него бутылкой с зажигательной смесью? Из-за тебя мой второй номер… Петруха… У-у-у, тварь, не прощу!
Я был уже на грани. И вместо грамотного отступления сам пошёл навстречу Петюне, еле сдерживая дикое желание убить гада прямо тут.
А у Пети от страха за себя – боязни того, что раскроют его обман – вместо мандража в коленках вдруг прорезалась лютая ненависть, придавшая ему сил:
– Откуда ты узнала? – завизжал он с перекошенным от злобы лицом, надвигаясь на меня, – Ты не могла этого видеть! Сука! Тварь! Змея подколодная! Ведьма-а-а!..
Дальше пошёл поток отборнейшей чёрной брани. Ещё немного – и кулаки дезертира вмесили бы меня в грязь. Но особист был настороже. И вовремя поняв, что спектакль прямо сейчас может превратиться в кровавую бойню (ведь я тоже был на взводе и прямо-таки жаждал расколошматить башку этого гада зажатым в моей руке поленом), быстро заняв позицию позади Петра, демонстративно передёрнул затвор своего ТТ. В сложившейся ситуации это было подобно холодному ушату воды, мгновенно разрядившему обстановку.
– А ну прекратить! – далеко разнёсся его громкий окрик, – Красноармеец Онищенко, вы арестованы. Руки за спину!
Из Петра будто сразу весь воздух выпустили: он тут же сдулся и ничем не напоминал уже того балагура, коего строил из себя совсем недавно. А рядом с нами, не иначе из воздуха (я даже заметить момента их появления не успел), тут же материализовались двое подручных особиста, которые, сноровисто обыскав моего противника и подхватив его под руки, поволокли того куда-то в сторону центральной улицы. Видимо, к транспорту.
Я же сам слегка ошалел от произошедшего. В самом начале казалось, что дирижировал оркестром именно я. В результате же просто тупо пошёл на поводу собственных эмоций. Ведь не вмешайся особист – и одной раскроенной черепушкой на моей совести стало бы больше. Я реально взъярился и был готов убивать. А теперь с трудом отходил от этого состояния, из-за чего руки стали слегка подрагивать, а тело сотрясать мелкая дрожь.
Старлей, ни слова не говоря, вернул своё штатное оружие в кобуру, предварительно поставив на полувзвод
