– Ладно, отдыхай пока. Выздоравливай. Раз ничего не помнишь – какой с тебя спрос?
– Так сами ж сказали, что особист скоро пожалует.
– Ну, сказал. И ты ему скажи… что-нибудь. В общем, пойду я. Самочувствие у тебя, как посмотрю, неплохое. Для контуженных, я имею в виду. Процедуры для таких случаев у нас стандартные: покой и лежачий режим. Другие ранения не особо серьёзны: так, шкуру немного попортили. Заживление идёт хорошо. Меня ещё немного беспокоят твои внутренние органы. Но и там пока тоже всё идёт чередом. Так что не переживай: всё будет хорошо. Спи, да отъедайся. А через пару дней… ну, может и больше, – посмотрим.[11]
На удивление, день прошёл спокойно: никто меня так и не потревожил. Только Анютка забегала несколько раз: кормила помаленьку с ложечки, да утку подносила.
Ещё паренёк со звонким голосом пытался наладить общение. Однако, Анютка пресекла это в зародыше: дескать, ранбольная с контузией – ей покой нужен. Так и отстал. А я сначала честно пытался “подслушать” разговоры рядом лежащих раненых. Но либо им и самим было не до общения, либо у меня со слухом стало совсем плохо. Да и вообще, я больше спал, чем бодрствовал: когда очень хреново, сон – лучшее лекарство.
А на второй день заявились особисты. Как ни странно, сразу двое. Ещё более странно – не представились. Только звания обозначили – старший лейтенант и сержант. Второй – более молодой, да хлипкий – оказался “студентом”. То есть стажёром. Может, именно из-за этого все кругом казались ему потенциальными врагами и шпионами?
По-моему, он даже сам себя подозревал в шпионаже. Как увидел этого кадра – сразу понял, что такому самое место только в разведке Гондураса. Однозначно! Такой даже аборигена с острова Пасхи из племени мумбу-юмбу заподозрит в работе на разведку Албании.
Старший особист этого заморыша то и дело одёргивал, дабы тот со своим диким “энтузазизьмом” сильно не зарывался. Не знаю, что этот “студент” насчёт меня навоображал, но за полчаса, проведённых вместе, он раз двадцать пытался обозвать меня врагом народа и раз пятьдесят выставить немецким шпионом-диверсантом, одновременно работающим на МИ-6. Одного не понял: им делать, что ли, было нечего, если стали допрашивать меня, фактически, при всех. Это ж не отдельный кабинет – лишь загородка. Слышимость просто отличная. Хотя, возможно, специально бесплатный цирк устроили. Я их мотивов совершенно не понял, а потому молчал себе в тряпочку и не выёживался. Если б ещё не этот молодой идиот…
