Она смывала шампунь и не слышала, не видела, как все восемь вошли в раздевалку.
Мальчишки застыли: в струях воды, в ярком свете лампы, в бело-розовой пене, стекавшей по пшеничным волосам, плечам и юной груди, открылась пред ними тоненькая, стройная, почти прозрачная богиня красоты и любви, Афродита. Она грациозно изгибалась то вправо, то влево, то слегка наклонялась вперёд, помогая струям воды смыть пену с волос, плеч и спины, при этом что-то напевая и пританцовывая в такт своей песенке. И, наконец, приподняв ладошками груди, выгнулась, открывая всю себя падающему сверху потоку воды и давая ему разом покончить с остатками пены на лице, груди, животе и бёдрах. Затем выключила воду, откинула назад волосы и открыла глаза…
Лучше бы не открывала: на неё смотрело восемь пар мужских, горящих желанием, глаз!
Она даже не вскрикнула, просто мгновенно присела на корточки и обхватила колени руками. Снизу вверх, навстречу этим властным, агрессивным, полным грубой и жестокой силы глазам, не оставлявшим ей даже крохотных шансов на спасение, на мгновение вспыхнул, молящий о пощаде и не верящий в неё, взгляд изумрудных, насмерть перепуганных
глаз и тут же погас. Она уткнулась носом в коленки и закрыла голову дрожащими руками…
И, о чудо, этот затравленный, беспомощный взгляд победил…
Лёня Толмачев, стоявший впереди всех, обернулся к приятелям:
– Ну что вылупились – девок голых не видали?!
Сметаныч, весь ещё во власти прекрасного видения, судорожно сглотнул и еле двигая губами, протянул:
– Таких, как эта, нет! У неё кожа… прозрачная… насквозь светится…
– Давай, двигайся, – подтолкнул его Лёня к правой стене раздевалки, от которой женская душевая и Даша на полу были не видны.
– Пошли выйдем, пусть она оденется, – сказал Игорь.
– Да что теперь взад-вперёд бегать, – отозвался Кашира и повысил голос, – Дашуня, солнышко, мы пойдём к себе в душ, дай нам пару минут раздеться и можешь спокойно одеваться и уходить.
– А можешь, в отместку, высунуть голову в раздевалку и полюбоваться на кучу голых мужиков, имеешь полное право, – со смехом сказал Тимофей.
Парни дружно рассмеялись следом за ним и заговорили, перебивая друг друга: «Дашуня, не сердись… Мы ж не специально… Дед нам ключ дал, мы и пошли… Да, кто знал, что ты здесь,.. ключ-то на гвоздике – значит, здесь пусто… Ну, увидели тебя, да что такого… Да, раньше, вон, мужики и бабы в одну баню ходили, мне бабушка рассказывала… В Германии, говорят, и сейчас в общественных банях все вместе моются… А струи воды на лице… Так красиво, точно ты под водопадом»,.. – болтали они, снимая напряжение с себя, а главное, со своей невольной пленницы, второй раз за день попадавшейся к ним в руки.
