Даша, ожидая Каширу, уселась на стол возле раздачи (обычно на нём лежали подносы) и уже начала беспокоиться, когда дверь хлопнула. Она проворно спрыгнула со стола:
– Несёшь, да? Всё в порядке? А то я уже подумала, может Аркаша с Игорем всё равно захотят сегодня…
И тут вместо Каширы она увидела Вальку: «Так Миша же шёл».., – и замолчала, будто у неё перехватило дыхание (его и вправду перехватило), она только махнула рукой, мол, иди за мной. Но Чибисов проворно поставил свою ношу на стол, ещё хранивший тепло милой ему попки, и поймал эту руку. Нет не руку, пальчики, тоненькие и лёгкие, как пёрышки. Она замерла, но руку не выдернула, лишь обернулась к нему с мольбой в глазах.
Он не выпускал её пальцев.
– Даша!
Она дважды легонько потянула руку к себе и почти прошептала:
– Отпусти, пожалуйста.
Валька разжал пальцы:
– Ты не разговариваешь только со мной. Почему? Что я делаю не так? Я такой же, как все!
Она повернулась и, жестом пригласив его следовать за собой, быстро пошла вперёд. Валька со вздохом подхватил поклажу и поплёлся следом за ней в подсобку, где Даша уже открывала тяжёлую дверь промышленного холодильника.
– Сюда ставь, – она указала ему свободную полку и не меняя тона продолжила, – нет, ты не такой, как все, и Кашира ваш не такой: вы – добрые, – и, помолчав секунду, добавила, – ты же не обидишь никогда. Тебя остановить легко – только попросить.
Она захлопнула холодильник и пошла мимо ошалевшего Вальки к выходу, бормоча на ходу что-то про то, что все мужики – полоумные. Тот опомнился наконец (немая заговорила!), догнал её, тронул с опаской за плечо:
– Ты со мной говоришь?
– А с кем? Тут больше нет никого. Я и дальше буду, – она щёлкнула выключателем, – выходи, что застрял? Только ты не уставляйся на меня, когда говоришь…
– Чего не делать?
– Ну, не пялься, а то воткнёт свои глаза в мои, прям как ножи, так у меня язык становится деревянный и не ворочается.
Она заперла дверь и медленно пошла по дорожке к общежитию. Валька так осмелел, что обнял её за плечи.
– Вот глупая, да просто ты мне… это… ну… нравишься.
– Я?! Тебе?! Не смейся! Ты – вон кто! А я – дура деревенская. Говорю вроде по-русски, а ты переспрашиваешь. Кашира говорит, ты тыщи книжек прочёл. Ладно, пойдём. Вон ваши приехали, с канала, что ли? Пойдём, будут сейчас с расспросами приставать, – и она, сняв его руку с плеча, ускорила шаги.
***
Вся бригада была на улице: кто-то молча курил, Сметаныч и Лёня мыли лобовое стекло, а Равиль и Аркаша, присев на корточки, о чём-то вполголоса беседовали. Все дружно повернули головы в их сторону, а Тимофей и Кашира шагнули навстречу Даше.
