– И что же там написано, брат Петр?
– Ну… – нормандец замялся. – Епископ большая скотина есть.
– Брат Петр! – возопил я. – Не берите дурной пример с брата Ансельма! Чтите отцов наших духовных!
Пьер вздохнул.
– Епископ… Как в той песенке, брат Ансельм? «Кто у них в судилище защищает дело, тот одну лишь истину пусть запомнит смело: хочешь дело выиграть – выложи монету. Нету справедливости, коли денег нету».
Поистине, успехи в латинском языке налицо. Кто бы мог надеяться еще год назад, что Пьер, еле склонявший «армо, армэ…», будет без ошибок цитировать Вальтера из Шатильона! Я вновь поглядел на Ансельма, но тот сделал вид, что изучает один из свитков.
– Живет он с женщина, – продолжал ободренный успехом Пьер. – То есть с женщиной. Она есть его служанка. Живет он с мужчина. Он есть…
– Брат Петр! – Я вздохнул. – Хватит!
– Но вы же спрашивали, отец Гильом! – удивился нормандец. – Я узнавать… узнавал. А хозяйство он вести не уметь… Не умеет. Все отдавать на откуп брату Жеанару.
– Да какое тут хозяйство? – удивился Ансельм. – Пустоши, овцы грязные…
– Не скажи, брат Ансельм! Земля тут есть. Пастбища тут есть. Я смотрел. Если пшеницу сеять вместо проса…
– Как у вас в деревне, – ввернул итальянец.
– И не как у нас! – похоже, Пьер слегка обиделся. – Тут земля хорошая. Тут пастбища хорошие. Тут каждый год ярмарка есть…
– Только тебя тут не хватает, – хмыкнул Ансельм, и Пьер обиделся – на этот раз всерьез.
– Мир вам, братья! – вмешался я. – Брат Ансельм, нехорошо!
Итальянец взглянул на насупившегося Пьера и развел руками:
– Ну, извини, брат Петр! Я это в том смысле, что ты бы тут порядок навел.
– А чего? – буркнул нормандец. – И навел! Церковь бы, по крайней мере, как сарай не стоять… Епископ…
– С монсеньером де Лозом все ясно, – резюмировал я. – Однако же в дальнейшем, братья, прошу высказываться о нем с большей почтительностью. Что вы еще слыхали, брат Петр?
– А нехорошо тут, – сообщил нормандец и вновь насупился.
– Как же так? – не удержался Ансельм. – Тут же каждый год ярмарка есть!
– Люди ночью на улицу не выходить. Демона боятся. Демон в лесу ходит.
– Что?!
Мы с Ансельмом переглянулись.
– Большой демон. Как медведь, только больше. Он людей пугать.
Явно нашего ночного гостя видели не только мы. Да, в Памье действительно нехорошо.
– А что говорят о сеньоре д’Эконсбефе? – внезапно спросил Ансельм.
– Ничего не говорят. – Пьер пожал плечами. – Они его редко видят. Из замка в Памье редко приходят.
Мы с Ансельмом вновь переглянулись. Во всех трех свитках, врученных нам Жеанаром де Юром, о д’Эконсбефе не было сказано ни слова – кроме того, что благородный сеньор оказал следствию содействие. Но в чем оно проявилось, понять было нельзя. Замок оставался в стороне – словно д’Эконсбеф не имел к этому делу никакого отношения.
