– Пойдём тогда к костру, раз не хочешь меня погреть, руки закоченели, – говорит Лиза.
Посреди картофельного поля перед началом работы разжигаем костёр, натащив из лесу валежника, старых сухар, гнилых пеньков и бегаем греться, сбившись вокруг костра. До деревни полтора километра, идти обедать туда далёко, обедаем у костра, едим печёную картошку с хлебом. Вымокшие, усталые возвращаемся вечером с поля, меся грязь сапогами.
Деревня словно вымерла, не видно даже собак, лишь смотрят на нас из окон домов малые ребятишки, да старухи. Женщины – колхозницы рано уходят в поле и возвращаются позднее нас, поэтому их почти не видим. Расходимся по избам. Мы с Анатолием и Серёгой снимаем мокрые телогрейки, грязные сапоги, идём в дом, залезаем на русскую печь, и греемся. Приходит хозяйка дома – тихая, молчаливая женщина. Она достаёт из печи ужин – щи с мясом и картошку в мундире, ставит на стол кринку молока, нарезает хлеб. Разморённые домашним теплом, плотным ужином, залезаем на полати у печки и, прижавшись, друг к другу, засыпаем крепким сном.
Утром, проснувшись, слышу, как в избу кто-то входит.
– Степанида, ты дома?
– Дома, – отвечает хозяйка.
– У тебя есть постояльцы?
– Есть пареньки, школьники, спят ещё. -
– Как им фамиль?
– Не спрашивала.
– Кого вам надо? – свешиваю голову с полатей.
Женщина с сумкой почтальона смотрит на меня.
– Не ты Кудряшов Николай будешь?
– Ну, я. В чём дело?
– Тебе, паренёк, телеграмма ещё вчера пришла, да не могла сразу разыскать. Вот возьми, распишись в получении.
Соскакиваю с полатей, беру листок бумаги, заклеенный полоской ленты. Серёга тоже проснулся, и мы оба читаем: "Отправляюсь восемнадцатого фронт встречай поездом утром полустанке. Лена". Вспоминаю, как недавно мою сестру вызывали в военкомат.
– Какое сегодня число?
– Восемнадцатое – говорит Серёга.
– Что делать?
– Как что? Сейчас же топай. Тётенька, сколько километров до полустанка?
– Да вёрст шесть будет.
– Иди, Колька, может, успеешь. Скажите, пожалуйста, как ему добраться до станции, сестра у него уезжает, просит повидаться.
– Дорога тут одна. Как выйдешь за околицу, так и иди, только за лесом отворот будет вправо на Хомутово, по нему не ходи, а иди прямо.
Начинаю лихорадочно одеваться.
– Ты, Серёга передай ребятам, к обеду постараюсь вернуться.
– Об этом не заботься, дуй на всех парах.
Дорога, заплывшая лужами воды, кое-где подёрнута корочкой льда. Идти стараюсь по обочине, цепляю сапогам жухлую траву. Кругом не души, кроме ворон, одиноко летающими над унылыми серыми полями. Вот и полустанок – низкое, приземистое здание с крошечным залом для пассажиров, маленьким полукруглым окошечком кассы. Заглядываю в него.
