Юрий смешно завывает на весь зал и гнусавым голосом тянет:
– Отцы-ы-ы! Радетели! Ангелы! Ого-го! Да дёргай, не тяни! Чего пять лет тянешь!
Зрители смеются. После сценки Люба с Катей поют песни, Рита читает стихотворение "Жди меня", Шурик Веселов пляшет "Яблочко", Вахирев и Михайлов разыгрывают сатирическую сценку, высмеивающую фашистов. Лишь к концу концерта появляется Ольга, запыхавшаяся, раскрасневшаяся, на ходу снимает берет, поправляет волосы.
– Извините за опоздание!
Мельком взглянув на меня, она выходит на сцену, её сразу встречают аплодисментами, чувствуется, что здесь относятся к ней с уважением. Песню исполняет неважно, её голос кажется чужим, но всё равно ей аплодируют. Неловко поклонившись, уходит за кулисы, на ходу махнув рукой, понимая, что пела ниже своих возможностей. По окончании концерта выходим на сцену, кланяемся, благодарим зрителей. В фойе клуба Виталий начинает играть танцевальную музыку, медсёстры, санитарки, наши девочки танцуют с солдатами. Кружась под музыку, они громко напевают слова популярного вальса:
"…Жемчужные горы сулят ей сеньоры,
Но денег Челите не надо.
Она весела и рада
Без денег и без наряда…"
Приглашаю Ольгу на вальс, но она, взяв меня за руку, увлекает за сцену в гримировочную, где лежат наши головные уборы.
– Оленька, что у тебя стряслось? – спрашиваю я, – Давай, потанцуем.
– Коля, милый, одевайся, пошли домой, Твоя мама умерла.
Олино лицо расплывается в глазах, ноги делаются ватным. Я плохо понимаю, о чём говорит Оля. Выходим из Нардома, спускаемся с горы через мост, поднимаемся к больнице. С дежурным врачом, пожилой женщиной, идём за здание больницы в морг. В морге, небольшом кирпичном здании, тускло светит лампочка, освещая холодные стены и длинный оцинкованный стол, на котором закрыто простынёй тело матери. Подхожу, отгибаю простыню, мать лежит, закрыв глаза, лицо спокойно, от слабого света кажется тёмно-жёлтым.
– Ей же здесь холодно! – говорю я стоящему у дверей врачу.
Врач подходит ко мне, берёт за локоть.
– Идёмте, молодой человек, завтра придёте.
В больнице врач заставляет меня выпить валерьянки. На улице с усилием передвигаю ноги, Ольга берёт меня под руку.
– Идём, Коль, ночевать к нам.
– Я домой пойду.
– Не надо домой, тебе нельзя сейчас быть одному.
– Пойду домой, – упрямо твержу я.
– Не пущу я тебя, Коленька, ну послушай меня, у нас тебе будет лучше.
Она увлекает меня за собой, мы сворачиваем к её дому. Мать Оли, тётя Наташа, всплеснув руками, ахает, когда Оля рассказывает ей о случившемся. Меня усаживают за стол, но к еде почти не притрагиваюсь. Тётя Наташа достаёт из комода бутылку, наливает в стакан, подаёт мне.
