Наклоняется. Его губы совсем рядом. Но тут я прихожу в себя. Упираюсь руками ему в грудь и отталкиваю его.
– Нет, Давид. Нет.
– Почему? – зло рычит он и я даже вижу, как раздуваются его ноздри. – Тебе понравится, – говорит уже мягче и гладит меня по волосам. – К тому же это наша первая брачная ночь.
– Надеюсь, не нужно будет предъявить простынь с доказательствами? – приподняв бровь, спрашиваю я.
Давид усмехается.
– Черт, надо было прописать это условие в договоре.
– Давид, – говорю уже серьезно, – я очень устала. И хотела бы отдохнуть.
– Давай я массаж сделаю? – и, не дождавшись ответа, он разворачивает меня к себе спиной и начинает разминать мне плечи. – Я такой массаж делаю, – шепчет в ухо. – Усталость сразу уйдет. Еще и удовольствие получишь. Даже после первого раза.
– Мы сейчас точно о массаже? – уточняю я, но чувствую, что буквально таю под его прикосновениями.
Пора это прекращать. Уворачиваюсь из его рук.
– Мне уже лучше. Спасибо за массаж. Считай, что я получила удовольствие.
– А я нет, – неожиданно взрывается он.
Хватает меня за запястье и тянет к себе. Буквально впечатывает в свое мускулистое тело и в живот мне упирается что-то особо твердое. И это точно не мышца.
– Чувствуешь, как я хочу тебя? – спрашивает он, замечая испуг в моих глазах. – А я привык получать то, что хочу. Ты теперь моя жена! А жены спят с мужьями!
– Не с договорными! – пытаюсь увернуться. – Я не хочу, Давид. Такого договора не было!
– Договор всегда можно изменить, малышка. Это всего лишь бумажка.
И с этими словами он швыряет меня на кровать. Начинает расстегивать рубашку на себе, не сводя с меня своего обезумевшего взгляда.
– Нет, Давид, – прошу я. – Нет.
Пытаюсь отползти.
А он наклоняется и сразу же впивается своими губами мне в шею. Я уже чувствую его руки повсюду на своем теле.
– Пусти! – требую я и пытаюсь оттолкнуть его.
Но все мои попытки вызывают у него лишь усмешку.
– Какая горячая, – шепчет он мне в шею. – Моя.
Его слова похожи на бред. И сама ситуация бредовая. Вернее, была бы такой, если бы не была реальной.
Давид приподнимается и хватается за ремень на своих брюках и тогда я подгибаю одну ногу и со всей силой, какая только есть во мне, бью его в пах.
Тут же слышу мат и передо мной сморщенное лицо Давида.
Он продолжает материться, хотя слова сейчас выходят из него с трудом.
Он сгибается в животе и руками берется за ширинку. И тогда я толкаю его в плечи и он заваливается набок. А я стремглав бегу в ванную и закрываюсь там.
