Вот бледное свечение ночи за пологом входа. И шуршание шкур. И как он, тогда еще молодой пилигрим, не отрекшийся от прежнего имени, повернулся на этот шорох – как чувствует себя она, та, что спала на кровати? И как он, сидя рядом с ней, опустил свою ладонь на ее щеку, погладив большим пальцем ей по брови. Она, высунув руку из-под шкур, положила на его грудь свою жаркую мягкую ладонь. Её, еще не успевший окрепнуть голос, спросит в тишине: «Выха, ты здесь? Мне холодно и жарко …все сразу.» И его слегка срывающийся от волнения голос ответит: «Я здесь, Мичана.» Он, опустится на локоть, припадет губами к ее лбу, ее рука обвивает его шею, жар поцелуя сливает пространство вокруг них в единый пожар…
Шорох у подножия холмов стряхнул пелену воспоминаний с глаз Мидры и пристальный, испытующий взгляд наполнился холодными зелеными искрами. Ведун знал, что к нему идет Арид.
Разложенный по ту сторону северной границы Империи Объединенных Земель походный шатер, мог вместить небольшое войско. И не зря – сегодня ему не быть пустым, принимая под свой полог двух правителей со своей свитой.
– Император, ответь, зачем ты поставил свою армию к моим южным границам?
– Как мне обращаться к тебе, Багир? – Император Воймаз вяло и, казалось, нехотя шел на беседу с наместником Северного трона.
Его фигура, всегда возвышавшаяся над своими сопровождавшими, всеми жестами говорила о высокомерном желании насмехаться. Прозрачные, с темно-серыми ободками глаза, все время с прищуром полуприкрытых век без интереса и не задерживаясь скользили взглядом по людям, убранству и говорившим с ним. Руки, сложенные в замок за спиной, прятались под богато расшитым плащом.
– Какой титул ты носишь, после безвременной кончины царя Аливира Золоторукого? Прими мои соболезнования, кстати, связанные с этой печальной утратой.
Воймаз держался раскованно, стоя напротив постамента со скамьей, на которой восседал приемный сын царя Аливира Золоторукого Багир Йорн Мёдри Зоркий.
– Наместник трона Бейтан Тьёра, наследник Виевара земли, горы Агли, – спокойный и одновременно жесткий голос Багира заставлял всех, затаив дыхание, слушать, когда он говорил.
Всех, кроме выскочки, который стоял перед ним. Воимаз слушал в пол уха, выпятив нижнюю губу, изображая всей мимикой отсутствие интереса к ответу говорившего. Стоял и носком сапога теребил угол дорогого тканного ковра – изделие знаменитых идолимских мастеровых прошлых лет. Ковер постелили к приему Императора. Воймаз огляделся и, заметив небольшую лавку с пристроенной к ней мягкой спинкой, подтащил проворно на середину зала, так, что даже обе расторопные свиты пальцем пошевелить не успели. Развалился на ней вольготно, положив меч к себе на колени.
