Ош поднял тяжелый взгляд на Дор Ийсу.
– У нее был такой же оберег, как у тебя на шее – половина луны, обвитая змеем.
От этих слов Дор подскочил, как ошпаренный.
– Ты знал, как её зовут?!
– Кажется Гая… Гая Имра… или Итра?.. – шевеля хмельные мысли, заслонившие память, попытался вспомнить верзила. – Тьфу ты, трехсложные имена!
Дор вцепился руками в отвороты рубахи великана, глаза его горели яростью.
– Как ты сказал?! Гая Итра?! Моя Гая Итра?!
– А мне-то почем знать – твоя или не твоя? Отпусти рубаху, смельчак. Или размеров моих не разбираешь? – уставив удивленный взгляд, пророкотал Ош, отрывая руку охотника от своего одеяния.
Дор, бормоча себе что-то под нос, медленно опускался на табурет. Хмель, пеленавший сознание охотника, крутил помещение, меняя верх с низом. Нутро мутило, ему становилось тяжело дышать. Дор вскочил и, сшибая на пути нерасторопных гостей, побежал к выходу, на воздух. Отбежав до угла бардака, охотник почувствовал, как его выворачивает наружу, всем нутром, до саднящей боли в горле и ощущения пустынных колючек в животе. Когда жижа вышла полностью, Дор, еле отдышавшись, отер губы тыльной стороной ладони.
– Жива моя Гая Итра… Путь не окончен, охотник.
Еле дойдя до стола, ощущая саднящий кислый привкус хмельной бурды на зубах и в горле, Дор сел на табурет. Ош уже лежал лицом в пустой миске – двенадцать кружек даже для него было много. Дор огляделся и, вскинув руку, поймал за запястье пробегавшую мимо прислужку-девчуху, ту самую, которая подавала им с утра.
– Принеси что-нибудь поесть. И воду принеси, хозяйка – с этими словами он сунул ей в ладошку серебряный слиток.
Девчонка, разжав худенький кулачок, посмотрела на плату. Дор Ийсе показалось, что во взгляде прислужки дрогнул испуг на мгновенье, но разобрать толком так и не успел. Девчонка быстро сунула слиток в рот и скрылась в толпе гуляющих гостей, оставив охотника наедине со своими мыслями и спящим хмельным верзилой, храпящим так, что пол под ногами гудел. «И что теперь?.. одному в этот путь или с ним?.. С ним. Не просто так это…»
Мысли прервала появившаяся девчонка, несшая на подносе миску ароматно парящей мясной похлебки и большую кружку с водой. Проворно протерев стол все той же тряпкой, на которой прибавилось сизых разводов в двое больше, чем с утра, девчонка поставила миску и кружку на стол и тут же скрылась из виду. Жидкая, почти свободная от приправы привычными овощами и травами похлебка, оказалась наваристо сготовленная на мясе тура. Само мясо попадалось не в каждой ложке, зачерпнутой охотником из миски, но Дор и не ждал сильно сытный обед. И этого хватит. Оно, может, так и лучше – с каждым глотком нутро принимало сытный бульон с благодарностью. Освежая и выгоняя остатки без меры выпитой браги через испарину на лбу и липкий пот на спине. Отчего Дор и не торопился уже доедать. Смаковал, отдыхал после каждой ложки.
