И с этими словами он вытолкнул меня на крыльцо и закрыл дверь.
Мир снова перестал быть живым, и сейчас, оказавшись на морозе, я действительно могла себе позволить поорать, потопать ногами, повыть…
Но на душе внезапно стало пусто, будто вместе с миром мертвой стала и я. Надежда умерла, едва родившись, и сейчас единственной моей мыслью было: «а пошло оно все к демону».
Толком ничего не видя перед собой, я отправилась обратно домой, вяло вспоминая, есть ли у меня веревка, и где она лежит.
Еще мыло нужно. И люстра повыше. Я больше не могу. Я устала. Лучше бы не было этих минут свободы, лучше бы я не вспоминала, что потеряла, схватив те проклятые монеты десять лет назад. Я ведь почти привыкла к этой жизни! Может, и привыкла бы окончательно, но проклятие не давало мне смириться с судьбой.
А сейчас, когда я вспомнила, что это такое: быть по-настоящему живой и жить в по-настоящему живом мире, утрата этого подкосила меня окончательно.
Зайдя домой, я приступила сразу к делу: нашла в кладовой веревку, хорошенько намылила ее, с пятьдесят второго раза смогла завязать нужный узел, закрепила петлю на люстре в гостиной.
На самом деле, то ли я в процессе успела вздремнуть, то ли просто все делала медленно, но когда я встала на табуретку и закинула на шею петлю, за окном уже занимался рассвет.
Ну и ладно. Какая разница-то?
Больше ничего не мешало мне перестать жить.
Вздохнув в последний раз, я закрыла глаза и решительно спрыгнула с табуретки, надеясь, что сразу же сломаю шею и умру.
К сожалению, у этой жизни еще были на меня планы.
Потому что в полете меня поймали чьи-то сильные руки.
— Вот это я вовремя заглянул… — пробормотал Даг мне в ухо.
— Опять ты? — я на стала открывать глаза, надеясь запомнить его именно живым, таким, каким я видела его совсем недавно.
— Ну я… — хмыкнул он. — А ты не рада?
— А по мне не видно?
— Знаешь… — он продолжал держать меня на руках и мне внезапно это нравилось. Пока не видела его зомби, он был теплым. Живым. — Это так странно..
— Что: странно?
— Жить в мире мертвецов.
Я, не выдержав, открыла глаза. Даг все еще виделся мне нормальным.
— Ты… значит, ты все-таки тоже проклят… — жадно вглядываясь в каждую черточку его лица, прошептала я.
— Очевидно, да… — улыбнулся он. — Но тебя я вижу живой.
— Ты… — я задохнулась от внезапной догадки. — Ты специально взял монеты! Ты знал, что они прокляты, но все равно их взял! Почему?
— Потому что так было нужно, — серьезно ответил он и аккуратно опустил меня на ноги.
