–Я хочу сказать, что теперь придется думать иначе, – уточнил маг, пытаясь достучаться до моего разума. -От ваших решений зависит спокойствие двух миров. Вы не можете руководствоваться личными предпочтениями, когда речь идет о том, что затронет всех. Хватит сверкать глазами, услышьте меня. Вы теперь Хранительница. Не пастушка.
Я слышала. Правда, меньшим лицемером от добавленного он не стал. Практичным лицемером, да.
–Роэн, вы ведь политик? – совладав с собой, уточнила я, нисколько не сомневаясь в правильности своего вывода. -Столько слов, чтобы убедить меня в том, что на самом деле нужно вам. Я еще раз спрошу: «Зачем?». Я вам зачем? Я могу выбрать любого правителя Нануэк и получить свое право на жизнь, Цанте мне для этого не нужно.
Роэн смотрел на меня долгих семь секунд, принимая сложное решение довериться. Внутри него шла полноценная борьба, исход которой он пытался определить на дне моих зрачков. Не знаю, какие ответы он нашел, когда наконец, выдавил:
–Нам нужен Хранитель. Из трех убитых хранителей, двое были из Цанте. Наши земли слабеют без защиты.
–Но вы сказали, что убивают в Нануэк, не в Цанте?
–Когда их убили, они находились на территории Нануэк. Нам нужна помощь, Борна. Я не могу сейчас сказать всего, это опасно. Я надеюсь на то, что вас ведет Шарусси, и она подскажет вам, что я не держу за спиной нож.
Слова мага придавали новый смысл покушениям, и их следовало хорошенько взвесить. Роэн, верно воспринявший мое молчание за неугасающие сомнения, продолжил увещевать. На сей раз я не особо вслушивалась.
–Вы не можете упрекать меня. Вас выбрала Шарусси. И мне хочется верить, что природа все-таки имеет свой смысл и пытается сохранить баланс, иначе все мы пойдем на дно Белого океана.
–Я подумаю, – вздохнув, пообещала я. -У меня есть время до Энрацу. Если заказ еще в силе.
–Он именно для того, чтобы вы как следует подумали и приняли нашу сторону.
–А если я откажусь? – с вызовом буркнула я. Поединок «Шарусси- воля» пока не завершился.
–Я поверю, что природа плюнула на соблюдение баланса.
Роэн ответил легко, но я уловила ноту досады и что-то сродни покорности. И это заставило меня вспомнить о причинах его приезда в Нануэк. Он говорил, что их земли слабеют.
Не знаю, следствием чего являлось мое желание встать на сторону обиженных. Так было всегда, сколько себя помнила. Нравился мне человек или нет, дружили мы или никогда не виделись, я всегда занимала позицию того, от кого все отворачивались. Наверное, виной тому чувство справедливости. А еще – человечности. Потому что в любой ситуации надо, как минимум, оставаться тем, кто умеет сострадать.
