Шарусси
Ровный диск пурпурной луны свисал над самой кромкой земли. Крупный, грузный, он вот-вот грозил обрушиться и придавить рукав реки, по берегу огибающий древний лес. Выстроившиеся хищным частоколом деревья наступали, еще немного и, можно подумать, сомкнутся монолитной стеной пред нежданными путниками. Девушка панически огляделась – бежать больше некуда. Волчий вой гнал испуганную кобылу вперед, на ощеренные копьями ветви. В воду? Брода второпях не найти, да и в плёс неровен час угодить. Река Вишенка прибрала к себе множество неосторожных путников, и особой кровожадностью она отличалась именно ночью. Вправо не уйти, ночные стражи дорог сжимают круг, торопливые лапы перебирают полевые цветы, подминают травы.
–А-а-авуу, – протяжно взвыл вожак, разгоряченный охотой. Десятки голосов тут же наперебой подхватили леденящий душу зов.
Запыхавшаяся кобыла испуганно всхрапнула и сиганула из галопа в карьер, натужно вытягивая шею. Всадница всеми силами держала равновесие, то приподнимаясь над седлом, то входя в темп на более мягком аллюре. Несчастное животное, не привыкшее к гонкам на выживание, изнурительно подбрасывало задние ноги, ежесекундно норовя, в лучшем случае, выбить наездницу. О худшем и думать не хотелось, потому что как раз он и маячил конечным пунктом в жизни буквально через пять, четыре, три…
Деревья приближались, росли на глазах. Темные, исполинские, грозные.
Девушка пригнулась к конской шее, вытащила ноги из стремян и приготовилась к неизбежному болезненном падению. Ее с детства научили, что вовремя покинутое седло, спасает как минимум одного в тандеме.
Кобыла стремглав пролетела сквозь расступившиеся ветви, будто и не видела перед собой никакой преграды, и еще какое-то время неслась в кромешной темноте, а потом споткнулась, задела крупом ствол и, суматошно перебирая копытами, скатилась в овражек.
Наездницу швырнуло вверх и вбок, неудачно приложив плечом о выступающее корневище. Она с глухим стоном боли сжалась в комок, переводя дыхание. Всхлипнула, как если бы старалась сдержать подступающие к горлу рыдания, еще раз.
Вековые деревья недоверчиво прислушались к человеку, присмотрелись и ахнули.
«Новый Хранитель» – послышался странный, но различимый шелест.
«Новый Хранитель».
Девушка плакала, как никогда в жизни. Она выла и скулила, уподобившись недавно преследующим волкам. Ее сердце, разбитое, покинутое, не просто болело – выжигало изнутри тело, иссушало горло, скрючивало дрожью пальцы. Миг – и она истошно закричала в темноту, зная, что никто живой не станет свидетелем позорной слабости. Только духи леса и силы природы, но они не осудят, примут, поймут. И никому не расскажут.
