– Завтра поможешь на огороде?
– Не-а – улыбнулась я.
Мама кивнула.
– Ты знаешь, что Антон здесь?
– Нет – как можно безразличнее сказала я, вздрогнув под одеялом.
– Он приехал полгода назад. С семьей. У него жена и двое мальчиков. Мария Федоровна умерла, дом ему оставила, жить здесь будут.
– Незавидная судьба – пожала я плечами, понемногу приходя в себя. И какой он теперь?
Надо уехать утром – решила я. Еще я удивилась, что меня так долго не было в деревне – полгода или даже больше. Не удивительно, что я для Сони никто.
– Ты надолго приехала? – осторожно спросила мама, словно, угадывая мои мысли.
– Завтра уеду.
Думаю, мама осталась довольна моим ответом.
И неожиданно для себя я решила быть с мамой откровенна. Я села.
– Тебе нечего бояться! – сказала я ей.
Мама испугалась моих слов.
– Нет, Мариночка, я не боюсь. Я тебе доверяю. Но с Соней сейчас особенно тяжело. Она словно нежный цветочек, я дышать на нее боюсь! Может, ты сможешь к ней подход найти.
– Нет, – покачала я головой, – это просто возраст.
Я снова легла и отвернулась к стене. Мама посидела еще немного, потом пожелала мне спокойной ночи и ушла. Думаю, ей стало спокойнее. Я понимала ее опасения, но мне было обидно. Я любила Антона тринадцать лет назад. Да я вообще могу не узнать его при встрече! Наверное, он пьет, у него некрасивая жена и бестолковые дети. Я буду рада, окажись оно так. Например, почти все мои одноклассники оправдали мои ожидания. Сегодня я радовалась этому, смотря на их никчемное деревенское существование. С Антоном я тоже вряд ли ошибаюсь. Иначе он не вернулся бы сюда.
Но утром я не уехала. Это была суббота, и папа верный себе, уже шел с магазина напрямик на лавку под тополем. Я присела рядом с ним. Он по-прежнему любил меня.
– Твои когда приедут? – спросил он ласково.
– Еще не звонила им. Им без меня хорошо. Папа же балует Анжелку, а мама орет и орет.
– А чего орешь? – спросил папа, убирая пакет под лавку. С годами стал стесняться своей привычки. Меня это умиляло.
– Нервы, – пожала я плечами.
– Ты Антона видел? – папе я могла спокойно задать этот вопрос, он был далек от наших с мамой сериалов.
– Какого? А – Голычагина, что ли? Ну да. Полгода уже здесь живет. Мальчики у него хорошие такие.
Неприятно. Да что вообще папа может понимать – хорошие, не хорошие?
– А сам он что?
Папа пожал плечами:
– Да все такой же, хохмит.
Хорош папу смущать, пусть пьет свое пиво. Вот и Мурзик пришел. Я погладила его по мохнатой голове.
