Полине все время хотелось остановиться, оглядеться, посмотреть поверх людских голов, туда, где высокие потолки, далекие стены и самое главное – долгожданная табличка «Туалет».
Наконец Артем остановился. Полина выглянула из-за его спины. Перед ним люди, после нее тоже. Они стояли в очереди в кассу. Окошко – очередь, окошко – очередь. Полина впервые была в Москве. Ей бы удивляться, восхищаться, запоминать. А тут – окошко, очередь… Внизу живота больно кололо.
– Я есть хочу, – шепнула она.
Артем сделал очередной шаг вперед. Полина за ним. Поесть было отличным предлогом отправиться туда, где есть дамская комната. А в нее Полине хотелось уже нестерпимо.
Артем поговорил с женщиной за стеклом. Обменял деньги на билеты.
Они отошли к противоположной от касс стене. Артем прижался к ней спиной, Полина собой отгородила его от толпы. Он убрал билеты в бумажник. Огляделся.
– Есть хочу, – напомнила Полина, переминаясь с ноги на ногу.
Артем долго на нее смотрел. Полине казалось, он возвращается к ней издалека, возвращается медленно. Она терпеливо ждала. Он достал из кармана телефон, посмотрел на время.
– Потом, – сказал он наконец.
И снова его рюкзак оказался у Полины перед глазами. Так вышли на улицу. А там еще холоднее, потому что ветер.
Оказалось, автобус их уже ждал. Помимо двух мест, выкупленных Артемом, было еще несколько свободных. Артем задвинул свой рюкзак под сиденье, пропустил Полину к окну. Полина прошла. Аккуратно, медленно присела. Она с надеждой смотрела на пустующие кресла. Значит, автобус еще не отъезжает, еще ждет тех, кто должен сесть сюда, – раз, два, три… Еще есть время сказать ему…
Дверь медленно поползла в сторону. Она закрывалась.
– Артем, мне надо в туалет!
– Что?
Закрылась. Автобус тронулся.
– В туалет! – шепнула ему в самое ухо Полина.
– Стойте!
Автобус не остановился. Артем встал, держась за спинки сидений, добрался до водителя. Он что-то ему говорил. Полина сидела с пылающим лицом, готовая разреветься.
Здание автовокзала за окном перестало отдаляться. Артем вернулся.
– Чего сидишь?
Пока Полина бегала, успела и поплакать.
Обратно к автобусу шла так же неуклюже, как и от него, опустошенный мочевой пузырь продолжал болеть. Забираясь на неудобную высокую ступеньку, заранее опустила глаза. Шла к своему креслу и никого не видела. От пассажиров остались одни ноги. «У них нет глаз, – уверяла себя Полина, – а если и есть, они не хотят смотреть на меня».
На Артема тоже не смотрела. Пробралась к окошечку, уставилась в него.
