В любом случае, после двенадцати ноль-ноль Антонович сидел в кресле, опершись на подлокотник, и, излучая тяжёлую грусть, смотрел телевизор, изредка начиная вздыхать. Но вздыхать он себе не давал. Грустил он молча, как, по его мнению, и должен грустить мужчина, ведь не по стать ему вздыхать да охать, как бабки на базаре.
Но иногда ему хотелось дать себе слабину и всплакнуть, на что он имел склонность. Геннадий с детства смотрел кинофильмы с родителями, которые искренно отдавались чувствам, вызванным фильмом, и, бывало, плакали. Эту чувствительность Антонович перенял, но, по личным убеждениям, не позволял её проявлений.
По телевидению в очередной раз шёл фильм, его Геннадий Антонович мог пересказать полностью, совершив, возможно, одну или две ошибочки. Это был как раз тот самый фильм, что вызывал у папы-Антона и мамы-Марии слёзы. Сегодня был день памяти ушедших родителей, и этот день – единственная дата в календаре, которую Гена в последнее время только и ждёт.
Соседи не знали об этом, ведь с мужичком особо то и не общались, знали только как зовут и откуда, ну, и где живёт.
Фильм всё идёт, продолжается… А зритель уснул, опустив голову на спинку кресла, ближе к левому плечу. Устал человек, эмоционально устал.
Детей у него не было, как и жены. Жил он один, теперь отдавшись грусти. Порой он задавал себе вопросы: «Что со мной?», «Почему я грущу и могу ли я это исправить?». Что-то внутри не давало ему получить ответы, говоря, что посиди ещё, погрусти, тебе некуда спешить. «Люди называют это… хм… чувство, если можно так выразиться, ленью.» – думал Геннадий. «Лень – сильная штука, вряд ли я от неё смогу избавиться, а может и вовсе не смогу…» – считал он, совершая частую людскую ошибку – становление для себя «барьеров», что человек что-то не может сделать.
Пришла осень, стало холодать уже с сентября. В этих краях обычно тепло до конца октября, но, видимо, не в этот раз.
Настал день, и Геннадию Антоновичу почтальон принёс пенсию. Вечером Кирилл, человечек с которым Антонович ладил, засобирался в город за продуктами, и Гена попросил, или как он сам говорил «заказал», купить мясных консервов для собаки, штук двадцать.
Беспородный пёс с простой, но с живой кличкой Кузя быстро обосновался: нашёл своё одеяло, на котором ежегодно спал зимой, и резиновый мячик для игры. А утром у него был пир, ведь хозяин принёс мясной деликатес. Что может быть лучше?
На следующий день Геннадий Антонович опять смотрел телевизор. Гулять вокруг дома он сегодня не ходил, на улице была плохая погода: сильный и холодный ветер, пасмурно. От этого богатырской силы ветра упал столб с электрическими проводами недалеко от дома. Вызвали электриков, да не известно, как быстро приедут, а приедут, значит долго делать будут. Телевизор перестал работать, поэтому Гене стало ещё скучнее. Он встал с кресла и пошёл к кровати, надеясь на то, что сможет заснуть днём, во сне же грустить не приходится.
