ДАНИИЛ. Гогена. До Ван Гога ты ушами не дорос. Все газеты взахлеб пишут о твоей безвременной кончине. А критики дружно каются, что прозевали твой великий талант.
АНДРЕЙ. Да эти статьи заказывает Эйлер!
ДАНИИЛ. Не важно. Главное, что публика верит. Нет, как хочешь, а воскресать ты не должен.
АННА. Андрей и не собирается так глупить. Напротив, он хочет умереть еще раз.
ДАНИИЛ. ???
АНДРЕЙ. А как же иначе?! Мне что, до конца своих дней оставаться бандитом? Этому надо положить конец.
АННА. На Андрее висят бандитские миллионы – он хранитель воровского общака.
ДАНИИЛ (удивленно). Андрей?
АНДРЕЙ. Борис Канаев, которого ищет полиция, и адрес которого знает мафия.
ДАНИИЛ. Тебя отыскали твои дружки?
АНДРЕЙ. У них это быстро. Это тебе не казенные сыщики.
ДАНИИЛ. Молодцы да и только! Тогда тебе лучше самому явиться в полицию с повинной.
АНДРЕЙ. Чтобы меня за общак пришили в первом же СИЗО?!
ДАНИИЛ. Погоди. И что тогда делать?
АНДРЕЙ. Лучше уж самому покончить с собой.
ДАНИИЛ. Ты с ума спятил!
АННА. Он хочет умереть несерьезно.
АНДРЕЙ. Понарошку. Пусть этот бандит загнется еще раз.
ДАНИИЛ. Борис Канаев?
АНДРЕЙ. Он самый.
ДАНИИЛ. А ты останешься живым?
АНДРЕЙ. Конечно.
ДАНИИЛ. Без документов?
АНДРЕЙ. Первое время поживу беспаспортным бродягой. У наших предков не было никаких бумажек – жили и работали там, где хотели. Ни тебе пограничных столбов, ни таможенной службы.
АННА. Прекрати… завел свою песню. В прежние времена повсюду процветало рабство!..
АНДРЕЙ. …Без ипотеки и трудовых книжек. Хотел бы я пожить в таком рабстве.
АННА. Вот и поживешь без документов и паспорта.
ДАНИИЛ. Паспорта после погребения возвращают.
АННА. Но там ставят штамп: умер такого-то числа и в таком-то году.
ДАНИИЛ. Штамп, кажется, не на первой странице. Да и кому какое дело, живой человек, или мертвый? Иной так живет, что от покойника не отличишь. И добра людям не сделал, и ничего после себя не оставил. Что жил – что не жил! А после тебя вон сколько полотен осталось! (Указывает на стены с картинами.)
АНДРЕЙ. Значит, ты не против?
ДАНИИЛ. Я – нет. Я еще хочу пожить.
АНДРЕЙ. Чтобы я умер еще раз?
ДАНИИЛ. Да умирай хоть ежедневно! Лишь бы это не сказалось на твоей психике.
АННА. И на доходах от картин.
АНДРЕЙ. Тогда сейчас и приступаю.
АННА. К чему?
АНДРЕЙ. К переходу в мир иной. У меня в мастерской лежит фанерный гроб. (Анне.) Помнишь, я работал над «Воскрешением Лазаря»?
АННА. Конечно, помню. Но потом ты переименовал ее в «Утренние слезы Тибета»
