– Я такой же, если тебе станет легче, я бросил своего сына на ветер ради книжной “справедливости”, – он крепко прижался руками к рулю и неподвижно смотрел на дорогу, – мне очень обидно слышать о твоих чувствах, ведь понимаю, что Вася чувствовал то же самое.
– Но Вася счастлив, у него есть друзья, карьера, он чувствует жизнь, он играет, радуется, творит, нашел себя и свое место. А главное – любит вас, уважает как отца.
– И я его люблю, – выдохнул следователь, – как же иногда сложно просто сказать.
– Воспитывая его черствым к себе, притупились и сами.
– Притупленный уже как полтора десятка лет хожу, ха-ха, привык, проф. деформация называется.
– А что случилось с матерью Васи?
– С матерью…, – Мирон уставился на дорогу, – ДТП, мы попали в ДТП, выжили только я и новорожденный Вася.
– Ужасно, но вы не виноваты, – утвердительно молвила девушка.
– Не все так просто, – вместо дороги настоящей, возникла та самая улица, те самые дома зарябили перед глазами. Иномарка новая, ведь выпущена буквально недавно, все изменилось по щелчку пальца. В тот день он переработал, засиделся на рабочем месте сверхурочно, казалось бы ничего, но в сон тянуло невероятно, глаза слипались, дорога уходила из-под колес. Вот-вот и отрубишься, но птичье пение жены держало в сознании, но одновременно так успокаивало. Как вдруг… Тьма… Уснул прямо за рулем… Не прошло и пары секунд как громоздкий грохот разбудил мужчину, он не понимал что случилось. Врезались… Пробив окно, София врезалась головой в переднее стекло, мальчик в сидении сзади пошатнулся, но чудом остался на месте. Долго не думая, он схватил их и выбежал из пылающей ловушки. Но девушка уже не дышала, положив жену на асфальт и начиная надавать первую помощь, с каждым движением понимал, что её не вернуть, что нужно прекратить издеваться над трупом. Она умерла на месте…
– Все в норме, Мирон Валентинович?, – опять наблюдая за белизной на лице следователя, спрашивала Лиза.
– Я не в кондиции сейчас, переживу.
После вечера откровений, остаток поездки они провели в полной тишине, только в компании вечернего города, муравейника в час пик, пробки, огромный поток зевак, сверкающие вывески заведений и рекламных полотен, потихоньку угасающий свет в окнах.
– А разве отделение открыто в такой поздний час?, – спросила Филипповна аккурат к приезду.
– Да-да, мы сюда через пол города таращились и теперь я скажу нет, закрыто. Та ты, конечно, сообразительная девчонка, – юморил Валентиныч, – глаз правосудия никогда не спит.
