Тело Горского еще как предвкушало! Словно он не в «Амазонках», а в «Королевах». Среди тех, кого дико заводят эти продажные танцовщицы у шестов.
Горский ел лишь только с одной целью – чтобы не вызывать недоумения спутницы.
Влад вдруг подумал, что именно так, видимо, и встречали художники своих муз. Женщин, которые их вдохновляли. Которых хотелось рисовать всю оставшуюся жизнь. Стараясь запечатлеть каждую черточку, каждую точку и каждую форму.
А потом занимались с ними сногсшибательным сексом. И снова вдохновлялись на творческие свершения…
Горский чувствовал себя тем самым художником.
Хотя прежде рисование было для него чем-то вроде детского хобби, а заодно способом сбросить напряжение. Очень помогало после долгих переговоров, завязанных исключительно на математике прибыли, затрат и детальных просчетов рисков, с головой окунуться в хаос творчества. В гармонию линий и форм, которую нельзя просчитать. Которую можно лишь чувствовать, лишь ощущать на кончиках пальцев…
Он мысленно обводил контур лица, черты, фигуру Жасмин взглядом. Словно фиксировал каждую линию, каждую округлость и каждый штрих…
А память у Влада была фотографическая.
И сейчас, если бы его спросили – чего больше хочется: нарисовать Жасмин или заняться с ней сексом, Горский не смог бы сразу ответить. Наверное, сказал бы: любить ее, вначале всем своим телом, которое изголодалось по этой женщине, а затем только пальцами, которые держат кисть.
А потом пошел разговор.
Жасмин деловито достала из сумочки маленький ноутбук и зашла на сайт «Фантастических вечеринок».
– Вот смотрите. Здесь неплохая интересная картинка. Только я не пойму какой график проведения мероприятий у вас?
Жасмин посмотрела на Горского своими огромными глазищами лани, и Влад просто потерял дар речи. Некстати! Как же это случилось некстати!
От Горского ждали ответа, а он смотрел в глаза своей спутницы, не в силах от них оторваться. Не понимая – что от него требуется. Только слушал, как колотится сердце и думал о том, как же хочется пересадить ее к себе на колени. Прижать и…
Жасмин настойчиво позвала:
– Владислав? Вы меня слышите?
И Горский залип на ее губы. Маленькие, чуть припухлые, как еще нераспустившийся бутон. Жасмин напоминала девочку-женщину. В чем-то ее внешность говорила за зрелый возраст, а в чем-то от нее так и веяло свежестью юности. Гладкая кожа, присущая женщинам с ее особенностью, мягкие черты, чуть вздернутый носик. При этом точеные скулы и чуть заостренный овал лица четко свидетельствовали, что перед Горским вовсе не двадцатилетняя глупышка. А зрелый, и состоявшийся человек.
