— Нэвероятно, она пришла… Хэй, дэвушка! Нэ проходи мимо! — Кто-то настойчиво подёргал меня за рукав куртки.
Резко обернувшись, я уткнулась взглядом в байковый халат, туго обтягивающий могучую грудь незнакомца. Размах его плеч загораживал весь обзор, необхватную шею украшал десяток змеек-цепочек с фальшивыми камушками, счастливая улыбка радовала выбитыми передними зубами, а зелёные глаза, густо подведённые сурьмой, смотрели с лукавым кокетством. Обутый в одни бархатные тапочки, он был вынужден беспрестанно переступать с ноги на ногу, чтобы не отморозить ноги.
— Что вам нужно?
— Это тэбэ нужно! Нэ пугайся, — сказал мужик. — Мой говорун тэбэ понравится. Вот! — он продемонстрировал птичью клетку, накрытую серебристым покрывалом с синими звёздочками. — Отдам совсэм нэ дорого. Гляди!
Небрежным жестом окоченевших на собачьем морозе пальцев продавец откинул покрывало, и на меня уставился невероятно красивый жёлтый попугайчик с вкраплением красных пёрышек. Никогда прежде не видела такой великолепной птицы, кроме как…
Дыхание на секунду сбилось. Это же он! Точь-в-точь как во сне!
— Вор проклятый! — внезапно крикнул попугай на весь ряд. — Немедленно выпусти меня на свободу! А ты, девка, чего стоишь минаретом? Помоги, давай!
Голос карикатурный, чисто птичий, но какой прекрасный словарный запас!
— Это ты мне?
— Тебе, белобрысая, тебе… Ай, бестолочь! Люд добрый, меня похитили!
Пока голосистая птица не привлекла внимание прохожих, её хозяин быстро накинул покрывало обратно на клетку. Вопли тут же стихли.
— Очэнь рэдкая порода, очэнь. Из дальних краёв, выносит и жару, и холод, а какая умная! Слова новые на лэту схватываэт. Ну, как? Бэрёшь? Второго такого говоруна нэ сыщэшь во всех государствах.
Я смотрела на клетку словно загипнотизированная. Сколько лет мне снятся малопонятные «восточные» сны, над которыми смеялись все, кто о них слышал, и теперь в одном из них появился смысл. Попугай — самый настоящий, во плоти! — как будто выступал связующим звеном между моими фантазиями и реальным миром, давал почувствовать себя особенной, а не дурой с однообразным воображением. В душе проскочило понимание, что он должен стать моим, или я рискую упустить что-то крайне важное в жизни.
Очень странное ощущение…
— Сколько вы хотите за него?
— Нэ много. Всэго двэ бумажки прошу, только прямо сэйчас. Холод звэрский, домой охота.
— Две тысячи?
— Сотни, — засмеялся продавец. — Бэрёшь?
Больно подозрительное предложение. Хватило одного взгляда понять, что птица не из дешёвых, потом слова про похищение никак не добавляют доверия.
