Поэтому, лучше селянам помолчать о такой покупке, если кто-то будет спрашивать, поэтому — и цена в два раза меньше обычной.
Лошадок долго проверяли, смотрели зубы и копыта, покупатели признали, что они в полном порядке. Торговались тоже долго и цена с двадцати пяти золотых за каждую сползла до двадцати двух за одну и двадцать местных золотых — за вторую лошадь.
Парни уже знают, что в местном золотом драгоценного металла в три-четыре раза меньше, чем в асторском, поэтому, не удивляются таким высоким ценам.
Лошадей отдали со всеми принадлежностями, седлами, сбруей и прочим, на такую добавку покупатели, в основном, и повелись. Здесь такие изделия обходятся еще в пол стоимости животного. Так то, строевые лошади не так интересны, как приученные к тягловой работе, но, пройти мимо халявы деревенские не смогли.
Деньги пока сложили в общий кошель и самим стало полегче, меньше хлопот с присмотром и обиходом лишних, по сути, животинок. Братья незнакомы с управлением таким транспортом, Учитель мог бы, но, не хочет. Никак не может наговориться со своей родной сестрой и старым учеником, отвлекая Брона от мыслей о погибшем брате.
Я покачиваюсь в седле рядом, краем уха прислушиваюсь к разговорам соединившейся семьи и поглядываю по сторонам, готовый, в случае опасности, накинуть купол и, выхватив копье, смело поскакать навстречу врагам. Уже примерил, как увеличить размеры защиты, чтобы моя лошадь влезала в нее целиком, и я не очутился на убитой или пораненной лошадке в пылу сражения.
Но, пока, врагов или погони не видно, и мы ночуем опять на высоком месте, чтобы издалека увидеть в ночи факелы, если кто-то нас догоняет в темноте.
Утром добираемся до тайника, где припрятано добро с первой схватки, выкапываем его и поворачиваем в сторону севера.
К обеду третьего дня перед нами появляется город, достаточно солидно выглядящий, обнесенный стеной, не очень невысокой.
Я собираю совещание, мы решаем попробовать продать доспехи и панцири здесь, потому что, дальше к горам, остается только тот городок, в котором у меня прошло крещение, как охранника каравана и в котором погиб один из местных жуликов, под колесами и копытами каравана того чертового купца, которому я, на прощание, ударом пятки копья сломал челюсть.
В том городке меня запомнили, здесь же, никто никогда не видел и это единственное, относительно безопасное место, для предполагаемой торговли совсем незаконной мародеркой.
Черт, что я несу, какое-то раздвоение личности, в этой жизни я там не бывал и никто в той стороне меня еще не видел.
