– Какие к чертям следы! – шёпотом рявкнул полицейский. – Обработку и перевязку, а не следы! Не выдумывай! Мне Винский потом…
– Нет! – Илья вывернулся из рук Чистякова. – Мне руки перебинтуют, я неделю не смогу работать… Надо считать… сейчас. Потом поедем в больницу. Мне минут пять всего надо. Иначе… Всё. Ничего уже не увижу.
– А как ты будешь… Землю щупать с такими ожогами? – Чистяков отступил на шаг, недоверчиво щурясь на Илью.
– Ничего… потерплю. – Илья улыбнулся одним уголком губ – точнее, скривился. – Недолго же. Да и не обязательно прижимать ладони к земле. Так, прикоснуться слегка.
– А если ещё сильнее обожжёт?!
– Ну что ж теперь делать. Будет два снаряда в одну воронку…
– Псих, – сдался Чистяков. – Ну что с тобой делать. Арестовывать вроде не за что… Иди, слушай. Я тут постою. Если что – подхвачу.
Илья кивнул и медленно пошёл к крыльцу. Не доходя пары шагов, по-турецки сел на землю. Закрыл глаза и начал медленно опускать руки на тропинку.
«Не касаться».
Процесс считывания следов отличается от слежения за потоками Страха. Надо немного выпасть из реальности, особым образом настроить себя, как радиоприёмник на частоту. Не все могут это делать. И не потому, что способности есть не у всех. Просто не всем удаётся понять, когда наставник объясняет.
Илья вроде бы что-то понял. И вроде бы научился.
Но выполнять учебные задания – это одно. А погружаться в прошлое предметов на месте преступления – совсем другое.
Сердцебиение участилось, во рту появился металлический привкус. Закололо в носу, защекотало верхнюю губу.
А потом всё замерло, вплавилось в застывшую вечность между двумя ударами сердца.
Тяжёлое дыхание.
Тяжёлая голова.
Болит. Ноет. Гудит.
Тяжело. Горячо.
Руки дрожат. Скоро. Скоро всё закончится…
Илья закашлялся, задел ладонями землю и тихо взвыл. Чистяков мгновенно оказался рядом, сел на корточки, заглянул в лицо:
– Всё? Уходим?..
– Да… – выдавил между приступами кашля страхоборец. И сплюнул кровь.
Чистяков усадил Илью на переднее сиденье «девятки», закатил мотоцикл во двор и бегом вернулся к машине.
– Ты как?
Илья сидел откинувшись на спинку сиденья и глубоко и ровно дышал. Его мутило. Кровь – штука невкусная.
– Ничего… – невнятно выговорил он.
– Сейчас, сейчас, – пробормотал полицейский, заводя машину.
Илья медленно, словно через силу повернул голову, глянул на дом и резко втянул воздух.
Казалось, что вокруг фундамента прямо по земле растекается лужа голубого сияния.
Из перевязочной Илья вышел зеленоватым и насквозь мокрым. Обработка и перевязка таких ожогов – ничуть не приятнее их получения. Чистяков сидел в вестибюле, мрачно уставившись в погасший экран смартфона.
