– А ну, откр-рывайте! Кор-рмите меня, а не то я ваше зимовьё по бр-рёвнышку р-раскачу, да вас съем!
Пуще прежнего перепугались коза и баба Ялла: зубы дробь отбивают, руки-ноги трясутся, желудки от страха петь перестали, видать, не до песен стало. Подпёрли баба с козой дверь, а от их тряски и дверь с зимовьем трясётся. Удивился медведь, такой двери, чтоб ходуном ходила, никогда не видел. Думает: «А вдруг там зверь неведанный сидит, зимовьё трясёт? Сильный, однако». Походил он вокруг зимовья, подумал, подумал, лапой махнул и в лес подался от греха подальше. А баба с козой так до утра и протряслись у двери.
Утром, как только солнышко встало, решили они в деревню вернуться. Побежали-пошуршали по листьям да по снегу, со страху быстро добежали. А эти ленивицы всё лето и осень не мылись, не чесались. Увидали их ребятишки за околицей, испугались. А Ялла им кричит:
– Не бойтесь! Я баба Ялла!
Коза хриплым голосом бекает, – за ночь от страха осипла.
Ребятишкам показалось, что она кричит – «Я баба Яга!». Испугались они ещё сильней:
– Баба Яга, – кричат, – пришла, лешего с собой привела!
Кто посмелее из ребят был, стал их снежками да камнями закидывать. А тут деревенские собаки и взрослые жители подоспели.
Еле ноги унесли из деревни Ялла с козой.
Идут, плачут, грязь по лицу да по морде размазывают. Присели на пенёк передохнуть. Вдруг слышат: тук-тук…тук-тук…
Оглянулись, а на соседнем пеньке дед-Маловик от ногтя невелик сидит в тулупчике, ножкой в тёплом ботиночке по тому пню постукивает.
– Что, чумазые, плачете? – говорит он. – Я ли вас не предупреждал летом, что надо на зиму запасы делать?
Залились слезами баба Ялла с козой, остановиться не могут.
А дед-Маловик от ногтя невелик продолжает:
– Плохими поступками да ленью не проживёшь! Идите. Добро сделаете – добро к вам вернётся. Сами себя выручайте. Больше я вам ничем помочь не смогу.
Сказал так, ручками развёл и исчез.
Пошли баба Ялла и коза домой. Идут, вздыхают, как делать добро, не знают. Шли, шли, половину пути прошли. Видят, дерево могучее стоит, всё медвежьими когтями исцарапано, видать когти точил, свою силу медвежью показывал. А наверху дупло беличье виднеется. Белка сидит рядом, плачет, а из дупла бельчата выглядывают.
– Беее-да? – спрашивает коза белку.
– Беда, – кивает та, – дерево мишка испортил. Если раны не залечить, оно постепенно сгниёт. Где жить будем?
Призадумалась баба Ялла, потом набрала своего графита коричневого и замазала все ранки у дерева. И стало оно целёхонькое да новёхонькое, как будто никто его не портил, не драл.
