«Нет, нет, нет, – повторяла Роза, а её юное прекрасное лицо забрали в свою власть слёзы и краснота. – Как это финал? Как это завершение переписок? Что он такое говорит?! Он же всегда писал мне, всегда, с кем бы ни встречался…»
Она закрыла лицо руками и тихо осела на кровати. Рядом лежал телефон. Тишина. И она слышит только биение своего сердца. Неужели он больше никогда не напишет?
Она проверила телефон. Он стёр переписку с ней. Всё, подчистую, за все два года…
***
В тот вечер она утёрла слёзы, схватила куртку и пошла с подружкой пить пиво на задворки Нью-Йорка. Это было её решение, её выбор. Она была уверена в этом.
«Поскольку мне больше нечего терять, – рассудила она, – то я могу хоть умереть сегодня – и это ничегошеньки не изменит».
Она решила страдать вовсю. Они взяли полуторалитровую бутылку светлого и отправились на ближайшую заброшенную стройку.
– Ты понимаешь, я же всё для него, я так беспокоилась о его быте, о его здоровье, – причитала Роза, отхлебывая из бутылки.
– А оно ему надо? – резонно спросила подруга.
Но Роза её будто не слышала:
– Я же ему на день рождения, представляешь, шесть страниц текста написала о том, какой он хороший на самом деле, о том, как он себя недооценивает…
– Рок-звезда себя недооценивает?
– Да! Всякое бывает, представь… Я ему сказала, что он обязательно встретит ту самую и… – она залилась слезами, – и у них всё будет хорошо-о-о…
Её голос перешёл на хныканье. Подруга вздохнула, обняла Розу за плечи и сказала тихо:
– Ну, видишь, ты же сама подарила ему свободу этой фразой. Пожелала найти другую девушку. Нельзя обвинять птенца за то, что он выпорхнул на волю, если клетка была открыта…
У Розы не было сил спорить. Она молча пила пиво из бутылки, уже не хныкала и просто смотрела в одну точку.
– Я знаю, что нам нужно, – вдруг сказала подруга.
Они пошли куда-то вглубь стройки, и драгоценная подруга извлекла из-под бетона маленький пакетик.
– Есть! – сказала она.
Насколько Роза помнит, дальше они курили сигареты, а после вдыхали что-то из пластиковых бутылок.
Подруга ходила рядом с ней кругами, смеялась и говорила: «Да, давай-давай, вдыхай глубже, вдыхай…».
Стройка плыла кругом. Сознание будто выключалось и лишь временами возвращалось к Розе вновь… Его закручивало, словно винтами. Отбрасывало волнами. И сложно было вспомнить, что было секунду назад. Она пыталась собрать все силы в кулак и не забыть ни единой детали происходящего. Она не хотела это забыть, потому что… Ей было стыдно. Розе было стыдно! Она думала: «Что я наделала, ведь не об этом пел Рик Риверс… Ведь это срамит идею всех тех текстов, которые он сочинил… А как же отказ от вредных привычек, как же здоровье нации?.. Я всё предала, я всё погубила… Боже… О, Рик… Какая же я дура…» – она хотела запомнить, чтобы это было ей уроком.
