- Нету. Последняя.
- Хотя б затянуться.
Петька нехотя дал. Потом спрятал руки под зад, после холодной воды никак не согреются.
- Онанировать надо, - посоветовал Петька. - Или к блядям почаще ходить. Будь я командиром, специально бы день назначил.
Окурок оказался коротким, и Лешка обжег губы.
- Здоровому мужику без бабы нельзя. Это я тебе как врач говорю.
У петькиных ног на полу лежал какой-то сверток, и Лешка бросил туда окурок.
- Во, падлы! - толкнул ногой сверток Петька. - Свои же сожрали!
- Кто свои? - не понял Лешка.
- Крысы крысу! Через трубу в умывальнике хотела вылезти.
Не вышло - по величине застряла. Живьем весь хребет обглодали. Он брезгливо, носком сапога, отвернул край газеты. Лешка не хотел смотреть. Разве через силу, в пол-глаза... - Ведь ее же мясом отравятся. А все потому, что тупые. Ни хрена не смыслят.
Валерка лежал, свернувшись в калач, с пузырьками пота на лбу, и мелко дрожал. Борька отдал ему свое одеяло, но Валерка все равно продолжал дрожать.
- Совет-то подействовал, - заворачивая портянку, прыгал на одной ноге Генка.
А Сундук уже носился по роте, срывал одеяла и матерился, так что стены дрожали:
- Подъем! Мать вашу!... Подъем!
Он забежал в проход, где лежал Валерка, но, столкнувшись с Борькой, одеяла трогать не стал.
- А ты чего тут болтаешься?! - налетел он на Фильку-студента. - Все уж в строю! - и ринулся дальше.
- Да вот, книгу ищу, - как всегда с опозданием начал оправдываться Филька. - В тумбочку положил. Второй том "Карамазовых"... - и видя, что старшина его бросил, пристально посмотрел на Лешку. - Случайно не видел?
- Нет, - отмахнулся Лешка.
- И кому нужно? Ведь второй... С середины читать?...
- И с начала не будут, - поправил бинты на ухе Майкл.
- Так зачем же тогда?
- А так просто.
- До санчасти дойдешь? - подсел Лешка к Валерке.
- Попробую, - клацнул зубами Валерка.
А перед завтраком заявился Женька Желтков. Пуговицы блестят, бляха на ремне самоварным золотом отливает. Грудь колесом, из-под шапки чупрын торчит. Волосы ему разрешали носить длиннее, чем прочим, и Женька этим гордился. И тем, что шапка у него не как у других, не из дерюжки какой-нибудь, а меховая, офицерская. И сапоги не кирзовые - яловые, какие только старшинам и сверхсрочникам выдают. Да и весь он: каждый сустав играет, глаза туда-сюда зыркают - "Ефрейтор Желтков по вашему приказанию явился!", "Так точно, товарищ майор!", "Будет выполнено!" - и каблуками хлоп-хлоп, и так звонко, так счастливо, будто ничего лучшего па свете и нету. Замполит или Батя прямо до слез дуреют, на всю эту женькину браваду глядя. Таких, как Женька, на плакатах рисуют - "Служи по Уставу - завоюешь честь и славу!", - на доску почета вешают, ну и, конечно, при штабе держат.
