– Может нас хотя бы накормят эти черномазые. – Придушенным голосом заявил Нормуд. – очень уж есть хочется, и пить.
– Нормуд! – Немедленно возмутилась Кэнда, обернувшись к нему, так как он шел позади нее. – Как ты можешь так говорить! Мы же из высокоразвитой страны! Мы носители цивилизации! Нельзя их так называть! Мы должны продемонстрировать этим людям свое уважение, свою лояльность и тогда они нас не тронут.
– Не тронут, ага. – Скептически прищурился Нормуд. – Уже тронули.
Тут он получил весьма болезненный толчок в плечо от чернокожего идущего позади, и умолк.
Идти пришлось около часа. Внезапно деревья отступили за спину, и широкая поляна в небольшой низине раскинула свои объятья. Вся поляна была уставлена простенькими хижинами их ветвей и травы, кругом кишмя кишели глянцевые тела цвета подтаявшего шоколада. Местные побросали свои дела и немедленно сбились в кучку, следовавшую за пленниками, пока их вели в центр поляны. Там стояла самая широкая хижина, грузно осевшая на один бок. Из нее, почесываясь и позевывая вылез абориген монументальных размеров, шириной груди он, пожалуй, мог посоперничать с двустворчатым шкафом. При виде людей с белой кожей он, в изумлении широко распахнул глаза и выкрикнул короткую гортанную фразу, скорее похожую на возглас удивления нежели на приветствие. Он также обошел пленников несколько раз и потрогал их пальцем, вслед за ним потянули пальцы и все остальные. Девушка тихонько вскрикивала, но боялась обозлить местных, поэтому старалась увернуться и спрятаться за спины парней. Те же, не стесняясь шлепали по тянущимся к ним рукам, однако местных это не смущало.
– Вот уроды же, – злобно скрипел Нормуд. – Черные хари, мартышки чертовы!
– Не надо, Нормуд, – умоляла его Кэнда, – мы должны уважать этих людей. Нельзя так! Мы пришли сюда из толерантного общества и обязаны вести себя соответственно. Ну же, будь умником, возьми себя в руки.
Досыта натрогавшись, аборигены вдруг отступили на несколько шагов назад. Здоровяк уже обмотал свои бедра пятнистой шкурой какого-то неудачливого хищника и вооружился копьем.
– Пипец котяткам, – вырвалось у Майкиса. Однако парень с копьем, по всему видно – вождь, – вдруг повернулся к своим соотечественникам и взмахнув копьем издал жуткий гортанный вопль, который немедленно был подхвачен остальными. Он взмахнул копьем еще раз – и толпа замолкла. Вождь снова повернулся к пленникам и осторожно протянул в их сторону острие копья. Подняв вверх свободную руку, он заговорил. Он говорил очень зычно и сильно, его голос свободно заполнял всю деревню, достигал опушки леса и впитывался зеленой массой словно губкой. Речь была довольно долгой и выразительной. Временами он взмахивал копьем. Белые парни ежились. Кэнда вцепилась в руку Майкиса. Белобрысый Нормуд шипел себе под нос всякие оскорбления в адрес темнокожих, которые глазели на него. Наконец, вождь замолчал. Он опустил копье и стал пристукивать им в землю, ритмично повторяя с закрытыми глазами:
