.
— Зачем?
Я имею в виду, есть грубый секс, а есть… то, о чем она просит.
— Я хочу почувствовать это.
Мой кулак разжимается вокруг ее кофты. Я прикусываю губу, закрываю глаза, замираю внутри нее на секунду.
Отпусти.
Я думаю о черепе Пэмми. Думаю о ярости Сид. О Люцифере в комнате с Эзрой и девушкой. Я думаю о том, как мой брат убил собственного отца. О том, как я не смог сделать то же самое, хотя должен был. Даже несмотря на то, что он разрушил жизни обеих моих сестер.
Взрывается еще один фейерверк. И еще один.
Отпусти.
Я думаю о том, что я всегда злюсь. Я всегда хочу причинить кому-то боль. Мне всегда кажется, что я нахожусь в двух секундах от того, чтобы сорваться. Чтобы врезаться машиной в дерево. Но я не могу бросить своих братьев. Я не могу оставить свою семью.
Отпусти.
Я вытаскиваю пальцы, отпускаю кофту Эллы и берусь за пуговицу джинсов, мои пальцы скользкие от нее. Она пытается помочь мне, ее пальцы дрожат, но я отбиваю ее руку.
Но когда она пытается стянуть мои джинсы ниже бедер, я позволяю ей помочь в этом. Позволяю ей спустить мои трусы-боксеры и наблюдаю за ее глазами, когда она берет в руки мой ноющий член.
Ее тонкие пальцы обхватывают основание, и она притягивает меня к себе.
Я притягиваю ее за талию, задираю платье. Я обхватываю ее пальцами и помогаю ей ввести меня в нее.
Она раздвигает ноги шире, и я прижимаюсь к ней. Она прикусывает губу, ложится на спину и чувствует себя такой чертовски тугой, что это почти больно. Ее трусики тоже давят на край моего члена, но я не хочу вытаскивать и снимать их с нее.
Я продолжаю толкаться в нее, и от этого становится еще больнее, даже такой мокрой, как она.
Отпусти.
Мое сердце колотится, адреналин бурлит во мне, пока я пытаюсь сдержать себя. Пытаюсь войти медленно. Но я держу одну руку на ее горле, другую на ее бедре, и ее кожа кажется такой чертовски мягкой. Она хватается одной рукой за мое предплечье, хнычет, и я знаю, что должен замедлиться. Может быть, даже вылезти из нее и убраться на хуй подальше.
Ей явно так же хуево, как и мне.
Но она так охуенно хороша.
И когда я вхожу в нее до упора со стоном, который не могу сдержать, я понимаю, что не собираюсь останавливаться.
И когда она открывает глаза и говорит: — Не будь долбаной киской. Ударь меня.
Я знаю, что тоже сделаю это.
Отпусти.
Я наклоняюсь над ней, медленно двигаясь внутри нее, одной рукой упираясь в холодную землю, чтобы удержать свой вес на ней. Другая моя рука ласкает ее нежную кожу, и так близко к ней, с белыми огнями, вспыхивающими над деревьями, я могу различить веснушки на ее прекрасном лице.
