Алан остановился, собираясь с мыслями, затем сделал несколько больших глотков кофе, осушив чашку, и жестом попросил налить еще.
– Между твоей мамой и мистером Мюллером что-то произошло. Видимо какая-то искра. Никто точно не знает. Виктория, твоя мать, мало что упоминала об этом. 31-го октября Эдвард Мюллер устроил что-то вроде вечеринки в честь Хэллоуина и пригласил туда вас. Дин в тот день собирался…
– Сделать мне предложение. Я вспомнила, – воскликнула Ева, – Это он все затеял, хотя сам ненавидит Хэллоуин и все, что с ним связано. Но он решил, что это отличный план: собрать кучу влиятельных и известных друзей своего отца и при них сделать мне предложение. Он всегда любил все делать с размахом.
Ева всхлипнула. Ее глаза задергались, а руки затряслись. По ее щекам потекли слезы. Она сидела с безжизненным лицом и плакала. Спустя пару минут она успокоилась и, вытерев лицо полотенцем, продолжила:
– Отец не хотел туда ехать. Ему не нравились ни Эдвард, ни Дин… Да и мне тоже, – произнесла она про себя и продолжила: – Еще и погода была хуже некуда. Дождь лил весь день. Но мама сказала отцу, что это нужно для меня. Она знала, что Дин сделает мне предложение. Она очень этого хотела! А мне… мне хотелось посмотреть на других людей. Я думала, что это будет карнавал, что все мы будем в костюмах. Что мы будем изображать различных монстров, ведьм и вампиров. Мы всегда на Хэллоуин наряжались с папой в вампиров. Я мазала ему лицо полупрофессиональным гримом – мне-то самой это не надо. Я и так всегда бледная. Он надевал черный костюм и шляпу, тоже черную. А я надевала пышное черное платье. Мы брали вставные челюсти с клыками и ходили так почти с утра до вечера каждое тридцать первое октября. Я уговорила отца, и мы с ним нарядились в вампиров. О чем я только думала, – Ева схватилась руками за лицо, но так и не заплакала. – Я-то просто была в черном платье, а он с белым, как мел, лицом. Ладно, хоть челюсти не стал вставлять и шляпу забыл. Мама сильно с ним из-за этого ругалась. Говорила, что он ведет себя как ребенок и все такое. Я думала, что там все будут в костюмах. А там были одни снобы.
Ева встала и зашагала по кухне. Она хотела плакать, но не могла. Что-то в ней сломалось. Она снова села посмотрела в глаза Алану, как будто ища в нем поддержку. «Нужно выговориться, нужно закончить это».
– Я хотела сказать, что он не виноват. Что это я попросила его надеть тот дурацкий черный костюм и вымазала лицо гримом. Но я не смогла. Родители ругались… а потом мы поехали, – Ева положила ладони на стол и растопырила пальцы, потому что не знала, куда деть руки. – Когда мы приехали, то мама даже не подходила к отцу. Она ходила по дому, разговаривала с гостями, шутила. А папа… он был совсем один в этом наряде. Дин мне не давал даже подойти к нему: постоянно куда-то меня уводил. А над папой все подшучивали. Перешептывались. А я бросила его там одного. Он сидел и пил. А потом Дин сделал мне предложение, и я сказала «да». Сама не знаю, зачем я это сделала. Я ведь его даже не любила! Спустя какое-то время я зашла на кухню. Даже не знаю, что я там искала. А там стояли мама и Эдвард. Они целовались.
