Боковым зрением я видела брата. В его лице и взгляде больше не было желаний, не было боли, не было страха. Он был мертв, и ему уже ничего не было нужно. Конец. Точка.
Во мне больше тоже не было страха, исчезла даже боль. Внутри словно что-то перещелкнуло, снялся предохранитель, и тело налилось незнакомой мне бешеной силой, кровь вскипела и прежде пассивные волчьи гены пробудились.
Я не чувствовала ничего кроме ярости и не слышала ничего кроме шепота, требовавшего вцепиться Ангелову в глотку зубами и вырвать ее.
– Убью! – глухо прорычала я и вырвалась из хватки.
Ангелов стоял совсем близко, но успел среагировать, и острые когти зацепили лишь его нижнюю губу, орошая тяжелый подбородок кровью.
Не сразу, но двум оборотням удалось меня завалить и растянуть на полу лицом вниз, прижав своим весом.
– Вот же тварь бешеная! – выругался один из них.
Мои когти полоснули его по лицу, оставив след навсегда.
– Так и не скажешь, что полукровка! – добавил второй.
Ему тоже досталось, и по рукам текла кровь из глубоких рваных ран.
– Не дурно, – с каким-то удовлетворением отметил Ангелов.
Он стер с губ кровь и присел на корточки. Казалось, его забавляло случившееся. Власть его была абсолютной, и в какой-то мере он был пресыщен и ею, и тем безусловным повиновением, что к ней прилагалось со стороны его окружения и вообще всех, кто встречался на его пути.
– Очень даже не дурно, – повторил он, с предвкушением рассматривая меня. – Истинная дочь своего отца. Жаль, что полукровка. – Он поднялся во весь рост и вновь навис надо мной как гора. – Ты расскажешь мне все, Кира. По-хорошему или по-плохому. Переройте здесь все, – приказал он волкодаву и курьеру. – Вы знаете, что делать, – кинул он тем двоим, что меня держали. – Развлекайтесь! Лицо только не трогайте. Жаль будет, если такая красота испортится раньше времени.
Я глухо зарычала, ощутив новый прилив силы и ярости. Удары последовали незамедлительно.
Я сопротивлялась, отбивалась из последних сил, терпела боль, но, как и сказал Ангелов, предел был у всех. Наступил и мой, и тело медленно, но верно начало обмякать, утопая в адской боли.
Вопросы про алмазы продолжали чередоваться с ударами. Когда они закончились, меня перевернули с бока на спину.
Ангелов снова подошел ко мне и присел на корточки. В глазах-ледышках блуждала задумчивость.
– Где алмазы? – повторил он вопрос. – Твой брат отдал бы их, если бы они были у него, но у него их не было, а указал он на тебя. Здесь их тоже нет, а ты, Кира, по-прежнему молчишь. Почему?
