— Чего?.. — девушка на долю секунды останавливается и впадает в ступор.
— Резак! — тут же бросает Лео.
Созданная им волна, начинается в районе пояса и уходит наверх, разрезая девушку под небольшим углом. Лео тут же откидывает её ослабевшую руку и выбирается из плена. Два больших куска рыжей дамы падают на пол с глухим звуком. Мой личный убийца наблюдает, не моргая, за результатом своих трудом.
— Я уже начал думать, что тебя нужно будет спасать, — встаю и иду к двери, чтобы подкараулить охранника. — Обидчики повержены, теперь остаётся только спасти твою матушку.
— Сколько крови… — Лео разглядывает вторую лужу, которая, в отличие от первой, продолжает разрастаться. — Как-то мне не по себе…
— Ничего, привыкнешь.
— Что-то меня тошнит… — он отворачивается и заливает остатками форели потрёпанный дубовый стол.
— Вот в таком мире мы и живём. Смерти на каждом шагу. Если не убьёшь ты, убьют тебя. Кстати, хочешь знать, что случилось бы с твоей матерью, если бы ты перестал платить? По глазам вижу, что не хочешь, однако я скажу: Аламар, скорее всего, высылал бы тебе части её тела.
— Почему вы так уверены?.. — недоумевает Лео и старается побороть рвотные позывы.
— К хорошему быстро привыкаешь, а тут у тебя есть личный дурачок, который носит тебе по пять золотых в месяц. Лишившись халявы, Аламар наверняка захотел бы вернуть всё как было. А как это сделать? Мотивировать тебя, угрожая пытками или убийством родных.
— Учитель, но откуда вы всё это знаете?..
— Детство было тяжёлое… — слышу топот за дверью. — Так, надо бы прибраться. Изменение Формы!
Оба трупа оказываются внутри каменного пола. Снаружи было заметно, что он достаточно толстый, и я не боюсь, что части тел появятся под потолком четвёртого этажа. С начальником приходится попотеть, ведь сперва необходимо снять его тушу с качелей, а уже потом хоронить.
— Майор, я привёл заключённую три дробь восемьдесят три! — слышится за дверью.
Я подхожу к дырке и применяю грёзы как на мать Лео, так и на охранника. Они оба видят, как Аламар выходит и приказывает женщине пройти в кабинет. Напоследок он под страхом смерти запрещает солдату вмешаться в допрос, которым якобы и собирается заняться.
Я вынужден поддерживать иллюзию до тех пор, пока не закроется вторая дверь. Затем я её замуровываю, сращивая со стеной, и отменяю «Грёзы». Для худой и грязной женщины наступает переломный момент, ведь начальник охраны пропадает, а родной сын появляется прямо пред ней.
