Илона хотела что-то добавить, но зазвонил телефон. Она пошла в прихожую, а я остался на кухне, дожидаясь продолжения. Было чертовски любопытно – что она еще скажет про свою подругу, которую ранее я воспринимал с нескрываемой иронией или попросту не замечал.
Послышался голос Илоны:
– Станислав Викторович, вас просит Филипп!..
Проходя мимо Илоны, я шепнул:
– Череда неожиданностей продолжается?
Илона пожала плечами:
– Похоже на то…
Взяв трубку и услышав Филиппа, сразу понял – случилось что-то неладное. Он говорил натужно и очень тихо:
– Станислав Викторович, у нас революция, власть поменялась, новые порядки. Чтобы рассчитаться с вами по зарплате, надо срочно подписать договор и составить акты приемки работ. Пожалуйста, приезжайте!..
Примерно через пару часов я уже был на Большой Морской. Открыл тяжелую дверь парадной и увидел турникет, рядом с которым прогуливался охранник гренадерского телосложения. Ни турникета, ни гренадера раньше здесь не было. Гренадер вежливо извинился: со вчерашнего дня вход только по пропускам, и пододвинул мне телефон.
Трубку взял незнакомый юноша, разговаривающий радостным, тонюсеньким, почти что девчоночьим голоском. Он сказал: Филипп теперь сидит в другом крыле здания, найти его быстро не удастся, но он попробует, то есть передаст, что в предбаннике – пискляво хохотнул он – дожидается господин Демьянов.
Не прошло и пяти минут, как запыхавшийся Филипп примчался вниз и отдал гренадеру клочок бумаги. Гренадер неторопливо достал из внутреннего кармана пиджака очки, внимательно изучил написанное, одобрительно кивнул и широким жестом указал на турникет.
Поднявшись по мраморной лестнице на несколько ступенек, я тихо спросил Филиппа:
– Когда случился переворот?
– Три дня назад, – вздохнул он, обреченно склонив голову, – полная пертурбация. Только, только, начали вылезать из ямы и вдруг – будьте любезны!..
Невольно подумалось: парень не в себе, с расспросами лучше повременить.
Оказавшись на втором этаже, мы прошли по коридору мимо их офиса, завернули за угол и оказались в крошечно закутке без окон, где, если не изменяет память, раньше хранила свой инвентарь уборщица.
– Мое рабочее место. – Филипп показал на большой стол с металлическими ножками, занимавшим едва ли не треть закутка. На потертой, белесой столешнице стоял новенький компьютер.
Филипп вывел на экран монитора проект договора:
– Взгляните, если будут замечания, исправим, – скороговоркой произнес он и пододвинул ногой колченогую табуретку.
